Однокурсники. Эрик Сигал

можно назвать демократичным, если людей насильно заставляют заниматься сельским хозяйством…

      – Мы не заставляем…

      – Прошу тебя, отец, – с сердито перебил его Дьюри, – ты ведь говоришь не с каким-нибудь наивным дурачком.

      – Нет, я разговариваю с yompetz, жалким хулиганом. А что касается этой твоей подружки…

      – Как ты можешь осуждать Анико, отец? В партии думают, она достаточно умна, чтобы изучать аптечное дело.

      – Тем не менее, когда вас видят вместе, это вредит моей репутации. Она – дурная девчонка. Сказывается больной, а сама торчит в кафе на улице Ваци[61] и слушает западную музыку.

      «В действительности тебя раздражает то, – думал Дьердь, – что я сижу там рядом с ней. В прошлое воскресенье в «Кедвеше» мы почти три часа слушали Коула Портера».

      – Отец, – обратился к нему Дьердь, надеясь свести назревающий скандал к цивилизованному спору, – если социалистическая музыка взправду так хороша, то почему «Кантата о Сталине» звучит так уныло?

      Побагровев от ярости, их отец, государственный служащий, повернулся к дочери.

      – Я больше не стану говорить с этим yompetz. Он позорит наше имя.

      – Тогда я его поменяю, – пошутил Дьердь.

      – Изволь, – рявкнул отец, – и чем быстрее, тем лучше.

      Он вылетел из комнаты, хлопнув дверью.

      Марика пожала плечами. Сколько она себя помнила, ей всегда приходилось быть судьей в стычках между отцом и сыном. Казалось, их конфликт начался со смерти их матери – Дьердю было пять, а ей – всего два с половиной.

      Тогда старик стал сам не свой, и в приступах горечи он изливал гнев на старшего из детей. Марика старалась вырасти как можно скорее, чтобы стать между ними посредником, играя роль матери для брата и жены для отца.

      – Постарайся понять, Дьердь, как трудно ему живется.

      – Это не повод поднимать на меня руку. Нет, в каком-то смысле я понимаю: на этой работе он словно в клетке. Да, Марика, даже приверженцы социализма скрывают свои амбиции. План коллективизации полностью провален. Его начальник явно винит в этом нашего отца, а на ком ему выпускать пар? Иногда я жалею, что у нас нет собаки, которую он мог бы пинать вместо меня.

      Марика знала, что, несмотря на раздражение, в чем-то Дьердь искренне сочувствовует неудаче отца. Старик помог кому-то, кто начал новую жизнь в качестве помощника сапожника в Капошваре. Самым большим несчастьем Иштвана Колоджи было то, что он вырастил невероятно умного сына, на фоне которого сам казался полной посредственностью.

      Глубоко в душе они оба понимали это и по этой причине опасались друг друга любить.

      – У меня потрясающие новости! – крикнула Анико, перебегая через бульвар Музеум, чтобы увидеться с Джорджем в перерыве между лекциями на юридическом факультете.

      – Погоди, – улыбнулся он, – тест на беременность оказался отрицательным?

      – Это мы узнаем лишь в пятницу, – ответила она, –

61

Главная улица в историческом центре Будапешта.