В этом аду – ты мой рай. Tera Veldrin

с этой особенной интонацией людей, которые понимают, с кем разговаривают, и знают цену каждого слова. – Я узнал. Всё.

      Я не перебивал. Я слушал, как хищник слушает шаги своей добычи в темноте.

      – Она в отеле. С подругой. Подруга – девушка Нико.

      Вот тут я поднял бровь.

      Нико.

      Сын моего адвоката. Моя правая рука. Мальчик, которого я растил почти как младшего брата. Он – мой человек. А значит, она – ближе, чем я думал.

      – Она работает в галерее, – продолжал голос. – Живёт одна. Парня нет. Родители умерли. Тихая. Чистая. Но… что-то в ней есть, босс. Не как у других.

      Я чуть улыбнулся. Да. Есть. Я почувствовал это, когда она смотрела на меня – не с отвращением, не с интересом, а с этим ровным, ледяным спокойствием, в котором не было попытки понравиться. Только границы. Железные. Границы, которые я не привык обходить – я привык их ломать.

      Я положил трубку.

      Налил ещё.

      Сел в кресло у окна.

      Город рассыпался передо мной, как шахматная доска.

      Свет – фигуры.

      Дороги – линии атаки.

      А где-то там, среди этого неона и стекла, была она.

      Кейт.

      Женщина, которая не дала мне ни имени, ни шанса. Но дала зуд в крови, и желание выстроить мир так, чтобы она пришла сама – думая, что выбирает.

      Цветы, от которых не хочется засыпать

      Стук в дверь – резкий, точный, как выстрел.

      Не растерянное «извините», не гостиничное «room service», а скорее нечто между «открой сейчас» и «не заставляй повторять».

      Я проснулась, не сразу поняв – это реальность или остаток сна, в котором я уже опаздывала, уже терялась, уже закрывала за собой какие-то чужие двери.

      Открыла дверь без особой осторожности. Глупо. Я слишком уставшая, чтобы бояться. Или слишком спокойная, чтобы помнить, что должна.

      В коридоре пахло морем и кофе – пряным, несерьёзным, чужим. Волосы – спутаны.

      Футболка – растянутая, не моя.

      Скорее всего – Энн.

      Я в ней утонула.

      На пороге стоял мужчина. Белая рубашка.

      Рука аккуратно держит большой букет.

      Ни улыбки.

      Ни спешки.

      Лицо – нейтральное. Как у тех, кто ничего не говорит, потому что всё уже передал.

      Он просто кивнул:

      – Для вас.

      Я взяла цветы – слишком тяжёлые, слишком живые.

      Они пахли – не как флористический отдел в супермаркете.

      Они пахли вопросами.

      И вечером, которого я не ждала.

      Фиолетовые орхидеи – будто написаны кистью, на грани между дерзостью и тайной.

      Белые каллы – как из похоронных снов: элегантные до преднамеренного равнодушия.

      И чёрные георгины – редкие, тёмные, почти нелепые.

      Всё вместе – красиво.

      И неправильно.

      Как я.

      Как он.

      Я нашла карточку.

      Плотная бумага – не из цветочного магазина.

      Шрифт – не типографика.

      Почерк.

      Мужской.

      Уверенный, но без давления.

      Стиль того, кто не доказывает.

      Просто