Инверсия безупречных алгоритмов. Энди Торро

дверей мерцали, демонстрируя коллекцию одежды, которая никогда не мялась, не пачкалась и не выходила из моды. Алгоритмы давно отучили ее выбирать, система сама предлагала «оптимальные комбинации», основываясь на календаре, погоде и последних трендах. Ронни щелкнул пальцами, и проекции сменились архивом старых записей: вот он на вручении премии в Токио, вот – на открытии орбитальной галереи. Все лица вокруг казались теперь чужими. Сколько из них еще осталось? – мелькнула мысль, но он прогнал ее, как всегда.

      Кухня встретила его вспышкой теплого света. Столешница, чувствуя приближение, начала перестраиваться: плоская поверхность вздыбилась геометрически правильными волнами, формируя зоны для готовки, а встроенные модули уже гудели, подготавливая ингредиенты. Ронни взял в руки чашку, которую система только что «вырастила» из расплава, материал был идеально гладким, будто отполированным за тысячу лет.

      – Меню? – спросил ИИ, выводя в воздух список блюд, которые он заказывал за последние три месяца.

      – Сделай сюрприз для меня, – пробормотал Ронни, наблюдая, как дроны-повара с ювелирной точностью рассекают овощи, а кухонный принтер печатает стейк из культивируемой говядины. Алгоритм терморегуляции, конечно, не подведет: еда будет безупречной по вкусу, текстуре, температуре. Как и всегда. Как и всё вокруг.

      Он прислонился к стене, чувствуя, как композит подстраивается под изгиб его спины. Кофе в его чашке был остужен ровно до 58°C – идеальной температуры, по данным его прошлых предпочтений. Ронни сделал глоток, закрыв глаза. Где-то в стенах жужжали рециркуляторы воздуха, добавляя легкий аромат свежескошенной травы – его «любимый» с 2173 года. Все здесь работало, чтобы он чувствовал себя… Удобно? Счастливо? Или просто комфортно…

      Поужинав, он провел рукой над столом, запуская режим очистки. Материал затрепетал, поглощая крошки, пятна и даже молекулы запахов, возвращаясь к зеркальной глади. Совершенная пустота. Ронни поймал себя на том, что ждет, когда же на поверхности все-таки появится царапина, трещина, малейший изъян – но нет. Технологии не оставляли места случайностям.

      – Выключить всё. – сказал он, и комната погрузилась в темноту, сохранив лишь тусклую подсветку у пола. Но даже в тишине Ронни слышал гул – не приборов, а чего-то иного. Пустоты, что копилась в нем, как статический заряд, год за годом, век за веком. Она звенела в висках, когда он смотрел на безупречные голограммы шкафа, дышала в такт мерцанию стола.

      Он подошел к панорамному окну, упершись лбом в холодное стекло. Где-то далеко внизу, за слоями смога и неоновых реклам, копошился мегаполис. Но здесь, на высоте полукилометра, был только он, его безупречные апартаменты и вечность, тяжелая, как свинец.

      Нейроинтерфейс высветил в углу зрения тусклое напоминание о том, что пора посетить «СинтоМэнд» для очередной регенеративной инъекции.

      – Завтра, – прошептал Ронни, отходя от окна. Завтра клиника, наноботы, еще один цикл регенерации. А потом… Потом снова эта комната,