Летучие мыши на колокольне. Эдит Кэролайн Риветт Лорак

выглядел еще более фантастично, чем обычно: квадратный фонарь светил над входной дверью из выбеленного дуба, а над фрамугой виднелся оранжевый свет.

      Открыв дверь с помощью ключа, Рокингем повел гостя вверх по небольшой прямой лестнице в свою обшитую панелями гостиную на первом этаже, затем пригласил Гренвилла присесть, пока он разливал напитки за столиком сбоку.

      «Я хочу поговорить об этом деле с Дебреттом», – начал он внезапно. «Я бы не стал упоминать об этом, если бы ты сам не упомянул, но я рад возможности обсудить это с кем-то. Ты хорошо знаешь Эттлтона и заинтересован в его благополучии, так сказать, из-за Элизабет. Можешь ли ты узнать, кто этот Дебретт? Ты когда-нибудь слышал это имя в связи с какой-нибудь художественной выставкой или чем-то в этом роде?»

      Гренвилл покачал головой: «Нет. Никогда. А вы когда-нибудь видели этого парня?»

      «Только один раз. Я ответил на телефонный звонок, когда Эттлтона не было – Уэллер сказал мне, что какой-то парень, похоже, с нетерпением ждет ответа, и этот человек, Дебретт, ругался на другом конце провода, говоря, что ему нужно поговорить с Эттлтоном, иначе небеса рухнут. Это дало мне возможность услышать голос Дебретта – он, несомненно, иностранец. Затем, несколько дней спустя, я как раз поворачивал в Парк-Виллидж с Эттлтоном, когда услышал тот же голос через плечо: «Минуточку, мистер Эттлтон. Это ради вашего же блага, вы знаете». Я увидел его в тот раз – странного вида даго с острой бородой и огромными выпуклыми линзами в очках с самой широкой оправой, которые я когда-либо видел. Он заметный парень, потому что у него в бороде есть белая прядь. Ты можешь спросить, зачем я тебе все это рассказываю. Честно говоря, я хочу узнать, кто этот Дебретт. Эттлтон мне не говорит. Он замолкает, как моллюск, когда я затрагиваю эту тему. Я знаю тебя достаточно долго, чтобы доверять тебе, Гренвилл. Ты умеешь держать язык за зубами».

      «Господи, да. Я знаю это. Если бы я был болтлив, я мог бы нажить неприятности – как для себя, так и для других людей». Он закурил еще одну сигарету и изучил нахмуренное лицо Рокингема. «Доверяя мне до сих пор, вам лучше довериться теперь мне немного больше. Я готов изучить прошлое джентльмена Дебретта, если вы предоставите мне адекватные данные – и доводы».

      «Правильно. Ты можешь использовать свое воображение так же легко, как я использую свое. Если Эттлтон в бешенстве из-за этого парня, и при этом не хочет ничего рассказывать своим друзьям, ответ прост. Эттлтона шантажируют или угрожают ему каким-то образом. Ну, если это так, то и лекарство тоже простое – полиция. Любой здравомыслящий человек должен знать, что безопаснее сдать шантажиста полиции, чем торговаться с ним. Моя позиция такова. Я не могу ничего добиться от Эттлтона, поэтому я хочу спустить эту птицу на землю, чтобы иметь возможность разобраться с ним, если возникнет необходимость. История пока слишком туманна. Звучит как грошовый ужас – иго с бородой, изрекающий безумные предупреждения. Я простой человек – не держу эту чушь за сценой. Кроме того, это второсортно».

      Отвращение