Падший. Павел Корнев

ты очень подробно рассказал, как его следует готовить, – сообщила она и многозначительно добавила: – Прежде чем лишиться сознания.

      Я откинулся на подушку и отрешенно уставился в потолок.

      – Наверное, что-то съел.

      – Или выпил, – поправила меня Черная Лилия, поднялась с кровати и вернулась к столу. – Или покурил? О нет! Судя по твоим венам, вколол.

      Мое вчерашнее состояние и в самом деле походило на наркотическое опьянение, а поскольку вены усеивали многочисленные точки старых уколов, любые попытки оправдаться прозвучали бы по меньшей мере жалко. И уж совершенно точно – неуместно.

      – Еще лимонада? – предложила танцовщица.

      – Не откажусь, – согласился я и прислушался к шороху под кроватью. – Скажи, удав…

      – Нет! – рассмеялась Черная Лилия, протягивая бокал. – Не беспокойся. Я не держу его дома.

      – Отлично, – усмехнулся я. – Не хотелось бы ощутить его удушающие объятия.

      – Не удушающие, – поправила меня танцовщица. – Удавы не душат жертву, они обвивают ее, сдавливают и останавливают кровоток.

      – Буду знать, – сказал я и откинулся на подушку. Слова об удушении вызвали некий подсознательный отклик, словно в памяти вдруг сложился очередной кусочек мозаики.

      Вчера я кого-то душил. Это точно.

      Бородатого швейцара? Нет, кого-то еще. Но кого?

      Фотограф стоял ко мне спиной.

      – Живее, черти! – выругался он. – За что я вам деньги плачу? Мне нужен снимок!

      Я подступил к нему и зажал шею в сгибе локтя. Не знаю, почему, но захотелось поступить именно так.

      – Тише! – шепнул я на ухо коротышке, заставляя его подняться на цыпочки, и повторил: – Тише, не дергайся.

      Фотограф захрипел. Я слегка ослабил хватку, позволяя ему глотнуть воздуха, и свободной рукой зашарил по пиджаку. В нагрудном кармане наткнулся на замусоленную визитную карточку внештатного сотрудника местной газеты «Утренние новости» на имя Марека Фаре.

      – Это ты? – поднес я ее к лицу фотографа.

      – Да, – просипел газетчик. – Что вы делаете? Отпустите…

      И тут меня заметил громила, который держал поводья.

      – Эй, ты! – рыкнул он. – Проваливай!

      – Отпусти, а то хуже будет! – потребовал фотограф, обеими руками цепляясь за мое предплечье.

      Но я распознал бившийся в нем страх и вновь приподнял локоть, заставляя жертву встать на облезлые носки туфель. А когда второй бандит оставил в покое дверцу экипажа и угрожающе двинулся в мою сторону, предупредил газетчика:

      – Марек, будь паинькой, попроси своих друзей пойти погулять.

      – А то что? – просипел газетчик, сохраняя присутствие духа. – Тебе наваляют по первое число!

      – Сначала сверну тебе шею.

      – Чушь!

      Но я уже ухватился за потаенный страх и принялся разматывать его, размеренно и без всякой спешки шепча на ухо фотографу:

      – Марек, ты же знаешь, как выглядят