Молчи о нашей тайне. Полина Ласт

стать с ним одной семьёй, а семьи рано или поздно обзаводятся детьми. Пусть лучше рано, но с кольцом на пальце и общей крышей над головой, с осуждением отца, но без его гнёта.

      – Родная, все получится, – Илья говорил так каждый раз, и со временем его благие теплые утешение начали раздражать.

      Он пытался меня успокоить, дать надежду на светлое будущее, но все надежды растворялись в пучине неудачных попыток и безрадостного будущего.

      – Год уже не получается! Это тридцатый тест! Ненавижу их! – я резко смахнула со стола коробочку, но Илья и бровью не повёл – поднял ее и выкинул в мусорку. Он ненавидел беспорядок и не воспринимал перепады настроения, а я постоянно учиняла бардак и перескакивала с грусти на радость, с радости на злость.

      Он уже не боялся, что я его оттолкну – обнял за плечи, и тяжесть его ладоней отозвалась приятным облегчением, будто до этого я едва держалась на ногах и его руки не дали мне упасть.

      – Значит, еще не время, – прошептал он мне на ухо, заправив прядь волос за ухо. – Оно придет, и тогда все получится.

      Его рубашка пахла дешёвым порошком. Старая машинка плохо простирывала одежду, но мне нравился этот мыльный аромат, перебивающий горький запах лекарств, которым Илья пропитывался на работе. Уткнувшись в его плечо, я глубоко дышала и прислушивалась к мерному биению его сердца. Глухой стук точно напоминал – он живой, он рядом, а больше мне было и не нужно, всё остальное можно побороть.

      Я не заметила, как он усадил меня табуретку. С тонким надрывом засвистел чайник, и Илья поставил передо мной чашку с ароматным ромашковым чаем. Горький вкус застарелой заварки хотелось заесть чем-то сладким, но на столе была лишь полупустая вазочка с самыми дешевыми конфетами для сына. Девяносто пятый Илюшу не баловал, скромный заработок приходилось выгрызать.

      – Кажется, у меня температура.

      – Перенервничала, – Илья вздохнул и коснулся холодными губами моего лба, кольнул щетиной кожу, и я задрожала в ознобе. – Сонечка, тебе нужно полежать. Я сейчас достану градусник.

      Его спина, такая широкая и крепкая, маячила перед глазами, и я сконцентрировалась на выступающих лопатках, только чтобы не думать об одной полоске на тесте. Дверцы кухонных шкафов противно скрипели, пока он искал коробку, полнившуюся лекарствами. Он тащил из больницы всё, что могло пригодиться дома, но я не могла его осудить: во времена, когда не хватает элементарного, хочется запасаться даже йодом и бинтами, если есть такая возможность.

      – Не надо, Илюш, просто посиди со мной, пожалуйста.

      Как по щелчку, он неаккуратно вернул содержимое домашней аптечки в коробку и присел рядом, погладил по волосам и зарылся носом в макушку. Я прижалась к нему и почувствовала судорожный выдох.

      – Ты волнуешься?

      – Переживаю за тебя, – он поцеловал меня за ухом, и я вздрогнула. – Ты пила таблетки сегодня?

      – Утром. По расписанию, – мой голос опять охрип, слова дались с трудом и я слабо прокашлялась. – Всё нормально. Просто надеялась,