Пять женщин, предавшихся любви. Ихара Сайкаку

этого дня Сэйдзюро находился под домашним арестом. Но даже и в такой печали он думал не о себе и твердил лишь одно: «О-Нацу! О-Нацу!» Не забудь тот разиня свой ящик, теперь они уже прибыли бы в Осаку, сняли бы флигелек где-нибудь возле Кодзу, взяли старушку для услуг и первым делом пятьдесят дней и пятьдесят ночей наслаждались бы любовью. Так условлено было с О-Нацу, а теперь – о горе! – все это лишь минувший сон. «Убейте меня кто-нибудь! Каждый день бесконечно долог! Жизнь мне уже опротивела!» И он тысячу раз сжимал зубами свой язык и закрывал глаза, но жаль было О-Нацу: хотелось ему еще хоть раз, на прощанье, увидеть ее прекрасное лицо. Не думая о стыде, о людском осуждении, он заливался слезами. Наверное, таковы они и есть, настоящие мужские слезы!

      Людям, сторожившим его, жаль было на него смотреть, и целые дни они всячески его утешали.

      И О-Нацу была погружена в такую же печаль. Семь дней она отказывалась от пищи и послала божеству, что в Муро, свою просьбу о спасении жизни Сэйдзюро.

      И странное дело: в ту же ночь, около полуночи, у ее изголовья явился старец, и ей было дано чудесное поучение.

      – Слушай меня внимательно, девчонка, – сказал он. – Вы, смертные, попав в беду, шлете нам разные неразумные просьбы. А ведь даже божество не во всем властно! Вот просят: «Дай богатство!» Или: «Дай женщину, которая принадлежит другому». Или: «Убей того, кто мне противен!» Или еще: «Хочу, чтобы вместо проливного дождя стало вёдро; чтобы нос, плоский от рождения, сделался длиннее». Просят Будду о чем попало, что на ум взбредет и что заведомо невозможно исполнить, только голову морочат, право!

      Например, в прошлый праздник тоже – паломников явилось восемнадцать тысяч шестнадцать человек, и каждого обуревает жадность! Ни одного не было среди них, кто не просил бы чего-нибудь для себя. Противно было слушать их просьбы, но поскольку они приносили пожертвования, что поделаешь, по должности бога выслушивал всё.

      И среди всех этих молящихся нашлась только одна истинно верующая. Была она служанкой угольщика из Такасаго и ни о чем не просила; помолилась только, чтобы руки и ноги были у нее целы и чтобы ей можно было еще раз прийти сюда. С тем и ушла, но затем опять вернулась на минутку и сказала: «Пожалуйста, дай мне также и хорошего мужа!» – «Ты обратись в храм, что в Идзумо. Я этим не ведаю!» – ответил я ей, но она не услышала и удалилась.

      Взять тебя: слушалась бы родителей и старшего брата – получила бы мужа и ничего плохого не случилось бы. А ты предалась любви, и вот какие страдания навлекла на себя.

      Своей жизнью ты не дорожишь, а она будет еще долгой. Что же до Сэйдзюро, за которого ты просишь, – ему остались считаные дни.

      Этот сон, который она увидела словно наяву, был так печален, что О-Нацу, проснувшись, долго не могла прийти в себя и всю ночь, до самого утра, провела в слезах.

      Так и случилось, как было предсказано. Сэйдзюро позвали и учинили ему совсем неожиданный допрос: оказалось, что пропали семьсот рё золотыми монетами, которые хранились у Тадзимая в денежном ящике во внутренней кладовой. Толки шли, что деньги украла перед побегом О-Нацу по наущению Сэйдзюро.

      Обстоятельства