Странник века. Андрес Неуман

усмехнулся Альваро, революции затевают те, кто у власти, а здесь этим занимаются исключительно философы. Если мы обратимся к латыни, наставительно изрек профессор Миттер, то все станет на свои места: слово «революция» означает поворот вспять. И единственное, что она умеет делать, это повторяться. Боюсь, господа, что ваша так называемая свобода есть не что иное, как историческое нетерпение. Нежелание терпеть, профессор, это и есть принцип свободы, возразил Альваро. Не так ли? поддакнул господин Левин. Именно так, неожиданно вмешалась в спор госпожа Питцин. Господин Ханс? Софи повернулась к нему за ответом. Я, сударыня, улыбнулся Ханс, предпочитаю не проявлять нетерпения.

      Чтобы нарушить наступившую тишину, Софи вдруг сказала: А вы, госпожа Левин? Госпожа Левин подняла глаза и в ужасе уставилась на Софи. Я, промямлила она, что я? Дорогая, продолжала Софи, мне показалось, вы так молчаливы! Я просто хотела узнать, каковы ваши политические взгляды. Если, конечно, с моей стороны не слишком дерзко спрашивать вас об этом (добавила она, глядя на мужа госпожи Левин и очаровательно хлопая глазами). По правде говоря, ответила госпожа Левин, дотрагиваясь до своей прически, у меня нет политических взглядов. Сударыня, вы хотите сказать, уточнил Альваро, что никогда не задумываетесь о политике или просто от нее устали? Господин Левин ответил за жену: Мою супругу политические дискуссии утомляют, она никогда об этом не задумывается. Ах, господин Левин, вздохнула Софи, умеете же вы разрушить чужое молчание!

      К запаху табачного дыма господина Готлиба примешался запах бульона. Эльза и Бертольд зажигали свечи. Бертольд что-то шептал горничной в ухо, она отрицательно качала головой. В свете канделябров черты лица профессора Миттера приобрели патрицианскую обстоятельность. Я полагаю, что французы, продолжал он, восприняли разгром Бонапарта и уничтожение своих армий не как конец какой-то аномалии, а как начало грандиозной реконструкции. Французские политики озлоблены и строят из себя оскорбленную невинность. Не знаю, удастся ли им таким путем восстановить страну, или они уничтожат себя дважды. Лишние воспоминания замучают их стыдом, а если они станут изображать амнезию, то так никогда и не поймут, каким образом до всего этого докатились. Вы совершенно правы! вмешался Ханс, хотя и мы, немцы, должны это помнить, ведь подобное с нами случалось и может случиться вновь. Именно чем-то в этом роде и занимаются изменники, сказал профессор Миттер, которые поддерживали Бонапарта, а теперь претендуют на объединение с Пруссией, совершенно игнорируя прошлое и, как этого не упомянуть! все наши культурные различия. Дражайший профессор, возразил господин Левин, но разве мы так уж отличаемся друг от друга? разве обязательно настаивать на нашем разделении, вместо того чтобы… Послушайте, перебил его профессор Миттер, вы все, кто с восторгом судачит о единстве, братстве разных государств и бог весть о чем еще, верите, что различия между народами исчезнут, как только на них перестанут обращать внимание! Исторические различия нужно изучать (но не усугублять, заметил