Странник века. Андрес Неуман

не статусом иностранца, а явным инакомыслием, вызывавшим к нему интерес. Казалось, и Альваро откликнулся на этот интерес к своей персоне: каждый раз, когда профессор Миттер принимался витийствовать, испанец с легкой улыбкой ловил взгляд Ханса, ища в нем понимание.

      Таковы были основные впечатления Ханса от этого вечера. Но все они крутились вокруг одной оси, как разные нити вращаются вокруг одной и той же прялки: главной целью, истинным смыслом его визита в Салон Готлибов ни на секунду не переставала быть Софи. Иногда она обращалась к нему с какой-нибудь фразой, но их диалоги продолжались недолго: она сама же под любым предлогом их прерывала. Или Хансу так казалось. Была ли то застенчивость? Или надменность? Возможно, он как-то неправильно себя вел? Или ей быстро надоедали его речи? Но если ей с ним скучно, зачем она его пригласила? В тот день Ханс то радовался, то горевал, интерпретируя все движения Софи и придавая им чрезмерное значение, переходя от энтузиазма к отчаянию, от мгновенной эйфории к легко вспыхивающей досаде.

      А Софи весь вечер чувствовала, что Ханс, хоть и учтиво по форме, но все же дерзко по сути, пытается добиться от нее всевозможных мелких проявлений доверия. Допустить этого она категорически не могла, и по нескольким причинам. Во-первых, в присутствии гостей ей приходилось уделять внимание бесконечному множеству деталей, которыми она не имела права пренебрегать в угоду кому-то одному. Во-вторых, Ханс пришел в Салон впервые и не мог рассчитывать на какие-либо преференции, поскольку это выглядело бы необъяснимо и несправедливо по отношению к другим гостям. В-третьих, она была обручена, и отец пристально следил за ней сквозь дым своей трубки. Но главное, Софи с досадой заметила, что по непонятным ей самой причинам разговор с Хансом ее отвлекал и заставлял думать о самых неподходящих вещах, ничего общего с Салоном не имевших.

      Впрочем, уверяла себя Софи, перенося свои колышущиеся юбки из одного конца гостиной в другой, эти мелкие неудобства не повод, чтобы больше его не приглашать, и она не могла не согласиться с тем, что его все более частые реплики отличались оригинальностью, определенной провокативностью и заметно оживляли спор. Именно по этой причине, а не по какой другой, твердила себе Софи, она приняла решение, что Ханса следует приглашать и впредь.

* * *

      Не знаю, что со мной делает этот город, воскликнул Ханс, передавая шарманщику миску с рисом, он словно не позволяет мне уехать. Шарманщик жевал, кивал и поглаживал бороду. Сначала возникли вы, продолжал Ханс, потом она, каждый раз новая причина, чтобы откладывать отъезд. Иногда мне кажется, что я только что приехал, а иногда я просыпаюсь с таким чувством, будто всю жизнь провел в Вандернбурге. Я выхожу на улицу, смотрю на экипажи и говорю себе: ну же! садись! ведь это так просто, ты ездил в них тысячу раз. И снова пропускаю очередную возможность, сам не зная почему. Представьте, вчера господин Цайт уже не стал меня спрашивать, когда я уеду. Мы увиделись на лестнице, я его подождал, а он, вместо