Африканский тиран. Биография Носорога. Начало. Лоф Кирашати

С ними никто не хотел иметь дела. Среди обычной мелочи попадались и довольно крупные экземпляры, которым могло что-то ударить в их плоскую голову и они начинали нападать на людей. Для этого нужно было выйти на пляж и направиться к воде. Если сохранять при этом бдительность, крокодила можно было заметить издалека – либо по специфической ряби на поверхности, либо по шороху или шипению в прибрежных кустах.

      Опаснее всего крокодилы вели себя в период размножения. Гибель матери Кифару пришлась именно на него. Он до сих пор толком не знал подробностей и помнил только её душераздирающий крик. С тех пор убить крокодила для него было ещё проще, чем убить кенийца.

      В детстве они с Абрафо в отместку за мать разорили немало крокодильих гнёзд с десятками вполне съедобных яиц. Яйца собирались, обкладывались глиной, глиняный кулич в свою очередь обкладывался хворостом, всё это поджигалось, а когда хворост сгорал, яйца просто выковыривались и были готовы к немедленному употреблению. Выглядели они внутри как обычные куриные, с желтком и белком. Из чего Абрафо даже умудрился заключить, что крокодилы – тоже птицы.

      – Причём домашние, – уточнил Кифару, и оба потом долго ещё смеялись.

      Сейчас у них была другая задача.

      Им нужен был большой крокодил. Во всяком случае, достаточно большой, чтобы произвести те разрушения, которые они от его имени собирались учинить.

      Такой крокодил нашёлся в тихой заводи между Катикати и Киджиджи. Раньше бы они бросились от него наперегонки, но теперь всё было наоборот.

      Крокодил увидел автомат, почувствовал неладное и попятился в воду.

      Кифару переключил затвор на стрельбу одиночными, подошёл к жертве поближе, прицелился в голову и выстрелил.

      Все знают, что самое уязвимое место на теле крокодила – его глаза. Кифару попал точно в левый.

      Крокодил лязгнул челюстями и покорно испустил дух.

      Двумя острыми мачете друзья отрубили бедной рептилии лапы и голову. Остальное зарыли поглубже в песок. На этот раз хвастовство своим подвигом не входило в их планы.

      В планы входило совершенно другое, на что Абрафо согласился далеко не сразу, поскольку посчитал это предательством. Но отказаться было всё равно, что предать друга, а вместе с ним – мечту детства.

      Подготовившись таким нехитрым, хотя и отчаянным образом, они под кровом ночи пробрались на пристань, и пока Абрафо заговаривал зубы и без того не слишком трезвым сторожам, Кифару варварски порвал десяток-другой сетей, сушившихся на улице. Рвал он их не ножом, а крокодиловой челюстью, чтобы выглядело правдоподобно. На глине в нескольких видных местах он оставил узнаваемые следы лап, чтобы утром все поняли, чьих зубов это дело.

      Рыбаки, действительно, переполошились, причём настолько, что не стали задумываться о том, с какого перепугу крокодил решил попортить им сети, до сих пор считавшиеся несъедобными.

      Из чего Кифару сделал правильный вывод о том, что уровень паники обратно пропорционален способности рассуждать