Африканский тиран. Биография Носорога. Начало. Лоф Кирашати

без меня ты бы её…

      – Подумаешь, в щёку поцеловала! – отмахивался Кифару. – Меня ещё не так целовали.

      – Это кто же это?

      – Не важно.

      – Очень даже важно. Потому что если бы целовали, ты бы знал, что надо делать.

      – А что надо делать?

      – Ну, – замялся Абрафо, – пользоваться случаем.

      – Хорошо, – просто ответил он. – В следующий раз попробую.

      Следующего раза пришлось ждать довольно долго.

      Зов предков

      Кифару укусила муха цеце.

      Началась противная история борьбы с отёками шеи и сонливостью. Отец себе места не находил, даже поругался ненадолго с Таонгой, которой, по его словам, важнее был вполне здоровый сын, чем больной племянник, почти сын. Выхаживала Кифару сначала мать Абрафо, приносившая какие-то горькие лекарства, а когда стало понятно, что они совершенно не помогают и делают только хуже, стали звать Убабу.

      Убабу пришёл, обкурил весь дом какой-то травой, от которой хотелось плакать и чесалось горло, причём изнутри, и сказал, что предки обязательно помогут.

      Кифару тем временем всё меньше понимал происходящее, его постоянно клонило в спасительный, как ему казалось, сон, где он встречался со странными людьми, которые призывали его не сдаваться, потому что он им как будто был зачем-то ещё нужен, поднимался следом за ними на высоченные горы, где было очень холодно, но от облаков под ногами захватывало дух, парился в жарких источниках, окружённый замечательно обнажёнными подружками со сладким дыханием и раскосыми глазами, бродил по гулким пещерам, гладил жёсткую гриву зевающего от удовольствия льва, считал деньги и палил из автомата. Последнее сопровождалось грохотом в ушах и пыльным ощущением на языке. Иногда он из всей этой каши выныривал, видел озабоченное лицо отца, улыбался ему и снова забывался сном.

      Спасение пришло, когда его уже не ждали, причём пришло само, на своих ногах.

      Кифару потом рассказывали, что как-то уже под вечер к ним явилась никому не знакомая старуха с белой кошкой на поводке, не поздоровалась, не представилась, а с порога велела вести себя к больному, которому, по её словам, совсем худо. Она выгнала всех из комнаты, где он лежал, поэтому никто толком не знал, что именно она с ним делала. Слышали только мяуканье кошки.

      Маленький Фураха, который до этого безобразничал, кричал и отказывалась брать грудь матери, резко успокоился и занялся делом, тараща на всех удивлённые глазки.

      Спустя какое-то время старуха вышла. Одна, без кошки. Кошку потом так и не нашли.

      Прежде чем уйти, старуха отвела в сторону Абиоя и о чём-то с ним долго говорила. Как он потом признался, она взяла с него слово никому сути их разговора не открывать, «чтобы болезнь не вернулась». Однако, судя по перемене с отцом, которого на следующее утро Кифару со слабой улыбкой попросил принести что-нибудь пожевать, старуха заставила его сильно призадуматься.

      Ещё через день недуг прошёл без следа, Кифару снова был бодр и полон невесть откуда