Пандемия паранойи. Андрей Михайлович Глущук

успокойся. Я представил, как мы её будем пинать.

      – Вот дебил! – Говорит Серёги удивлённо и сердито, – Нас убивать пришли, а у него фантазия разыгралась!

      Мне ответить нечего: действительно дебил.

      Мы медленно вползаем на сугроб и осторожно заглядываем во двор.

      Незваные гости расположились со всеми удобствами: закатили на участок ещё один балок, поставили палатку. На мангале, где мы вчера жарили шашлыки разогревают консервы. Судя по аромату – тушёнка. Толи ночной пир, толи ранний завтрак. Вокруг мангала и на скамейках у стола семь человек.

      – Вон ещё двое,– Серёга указывает на угол дома. – Пост. Нас сторожат. Чтобы не сбежали.

      – Ну, посмотрели. Что дальше?

      – Ага, десять… – Серёга кивает на ель за мангалом. Мы вокруг неё справляли Новый год. Десятый член бригады Акрама под ней справляет нужду.

      – Вот свиньи! – я понимаю, что если этот табор задержится у меня в гостях на пару дней, то убирать за ними дерьмо придётся всё лето.

      – С этими ясно. – Серёга сползает с сугроба, крадучись обходит УАЗик, удовлетворённо хмыкает, обнаружив открытую дверку. Затем повторяет манёвр, исследуя балок. Дверь вагончика закрыта на висячий замок. Серёга прикладывает ухо к стенке.

      – Странно… Ладно. Пошли.

      – Что «странно»? –шепчу я.

      – Потом.

      Глава 5

      В бункере тихо. Сашка валяется на раскладушке, разглядывая монитор ноутбука. Меня, если честно, раздражает эта его привычка «залипать» в Интернете. Ну, я понимаю: компьютер отличный инструмент, чтобы выполнить проект, сочинить презентацию, написать текст, проверить информацию. Да, в конце концов, выплеснуть эмоции – погонять какую-нибудь стрелялку или победить всех в стратегию.

      Но когда сын ползает по социальным сетям, улыбается монитору, разговаривает с ним, злится на него, удивляется ему – со стороны это выглядит полной шизофренией. Особенно, если Сашка проваливается в пропасть виртуального общения на сутки. Ну, возьми руки в ноги, встреться с человеком и поговори не через провода, оптоволокно или радиоэфир, а живьём, чтобы увидеть его реального, а не виртуальную фантазию на тему: «Какой он, мой собеседник?»

      – Я ему сказала: «нет»! – Взгляд у Маши сердитый и я понимаю, что пока мы ходили на разведку, в бункере велись бои местного значения.

      – Батя, мне нужно идти! – Это не просьба, не вопрос. Сын меня ставит перед фактом.

      – Если ты собрался взять трубу и мочить врагов, то очень не советую. Там минимум десять бугаев. – Серёга повторяет интонацию Сашки. И все понимают, что в разговоре поставлена жирная точка. Такая основательная, что после неё ни то, что слово – звук окажется лишним. Но точку слышат все, кроме сына.

      – Батя, Дашка одна и очень боится.

      – Представляешь,– вмешивается Маша, – он решил, что эта Даша сможет вызвать полицию. Написал ей в ВК. А девочка тоже без связи. Одна в трёхэтажном коттедже. И у неё паника.

      Я