Писательская рота. Сергей Михеенков

не Литинститут, то в Москве ей делать нечего. И снова пошла в военкомат. Санинструкторов на фронте по-прежнему не хватало. Военкоматских уговорить и убедить в своей нужности оказалось легче, чем литинститутских. Военные – родной народ. Она уже знала, как и чем их взять…

      Прибалтика. 1944 год. Наши войска наступали по эстонской земле. «Полковая разведка, – вспоминала она, – притащила “языка”. Перед тем как передать его в штаб, ребята попросили меня “чуток отремонтировать фрица”. “Фриц” – молодой обер-лейтенант – лежал на спине с закрученными назад руками. Светловолосый, с правильными резкими чертами мужественного лица, он был красив той плакатной “арийской” красотой, которой, между прочим, так не хватало самому фюреру. Пленного даже не слишком портили здоровенная ссадина на скуле и медленная змейка крови, выползавшая из уголка рта. На секунду его голубые глаза встретились с моими, потом немец отвёл их и продолжал спокойно смотреть в осеннее небо с белыми облачками разрывов – били русские зенитки… <…> Что-то вроде сочувствия шевельнулось во мне. Я смочила перекисью ватный тампон и наклонилась над раненым. И тут же у меня помутилось в глазах от боли. Рассвирепевшие ребята подняли меня с земли. Я не сразу поняла, что случилось. Фашист, которому я хотела помочь, изо всей силы ударил меня подкованным сапогом в живот…»

      Осенью 1944 года во время боя попала под огонь немецкой артиллерии. Была контужена. Контузия, как известно, куда хуже и коварней ранения. Снова госпиталь. Медицинская комиссия. Из истории болезни: частые обмороки, частое кровотечение из полости носа, сильные головные боли, кашель с кровавой мокротой… «Не годен к несению военной службы с переосвидетельствованием через шесть месяцев».

      В Москву приехала в декабре. После госпиталя, когда уже очевидным стало, что – домой, постоянно думала о том, как придёт в Литинститут, сочиняла, что сказать. Хотелось учиться, но только в Литинституте и больше нигде.

      Пришла в гимнастёрке, в сапогах. Тщательно, до блеска, их начистила. На груди сияли фронтовые награды – орден Красной Звезды и медаль «За отвагу». Была середина учебного года. Заглянула в аудиторию: там сидели первокурсники, слушали лекцию, что-то записывали в тетрадях. Вошла и села среди них. Просто вошла и села на свободное место. «Моё неожиданное появление вызвало смятение в учебной части, но не выгонять же инвалида войны!»

      Из грязного окопа она попала в свою мечту.

      Сессию сдала успешно. Получила стипендию – 40 рублей. Правда, это было ничто, ведь килограмм картошки на рынке стоил 100 рублей! Но на картошку хватало военной пенсии и выплат за боевые награды. Одежда… В тот год почти весь Литинститут ходил в гимнастёрках, шинелях и сапогах. У неё же, для особых, не гимнастёрочных дней было чёрное платье, которое она купила в день первого приезда с фронта, вместе с мороженым, несколько пар чулок, кофточка…

      В аудиториях было холодно, замерзали чернила. Вспоминала: «Несмотря на невыносимо тяжёлый быт, время это осталось в памяти ярким и прекрасным. Хорошо быть ветераном в двадцать