Министр пропаганды. Валерия Свидерская

изнанку век в красный. Загородиться от него, спрятаться невозможно. Стоит мне отвернуться к стене, или накрыть голову робой, или плотно прижать ладони к зажмуренным глазам, как в дверь начинает ломиться охрана с криками: «Открыть лицо! Открыть лицо!». Стоит мне свернуться калачиком на узкой койке, как охрана меняет пластинку, теперь: «Не спать!». Или: «А ну встань!».

      Они грамотно поступили. Лишили меня информации. Совершенно. Я не знаю вообще ничего. Что происходит? Что со мной будет?..

      Мозг отмечает мелкие детали и несоответствия. Он уже сделал выводы на их основе. Но я не могу их принять. Недостаточно оснований. Мне нужно больше информации.

      Коридор патрулируют двое. Они не оказываются рядом с дверью одновременно. Но когда один из них начинает стучать и кричать, звук такой, будто их там тысяча. И голоса у них противные.

      Я кричала им, требуя объяснить, что происходит. Требуя права на один телефонный звонок. Моего адвоката. Моего литагента. Кого угодно, хоть чёрта лысого в ступе! Это нарушение прав человека! Это нарушение!.. Вы не имеете!.. Да как вы только!..

      Бесполезно. Как будто меня никто не слышит. Любая реакция с их стороны была бы информацией. Её нет.

      Какое-то время я пыталась развлекаться тем, что тихонько стояла у двери, ожидая, когда заслонка с той стороны поднимется. В первый раз охранник вздрогнул. Напарника своего предупредил. Тот уже не отреагировал. Потом я попыталась заговорить приятным ласковым голосом, каковой обычно приберегаю для тупеньких студентов, третий раз приходящих на пересдачу. Ничего прямо не обещать и не просить. Ну, всего-то телефонный звонок…

      Глаза болят так, как будто я втирала в них песок. Этот чёртов свет.

      Сколько времени уже прошло? Вот будет забавно, если всего пятнадцать минут. У меня совсем нет чувства времени. В космонавты б меня не взяли… Вечно в непонятных ситуациях мне в голову лезет одна ерунда. Где космонавты и где я?.. Где я, чёрт возьми, где я?!

      Нет, не пятнадцать минут. Я хочу пить. И немного начинает посасывать под ложечкой. Скоро это лёгкое ощущение превратится в острые голодные боли.

      Всё, что у меня тут есть, в этой камере – крохотный столик, колченогий табурет, узкая койка, в углу ведро. Даже умывальника нет. Ведро, мать вашу, ведро! Оно понятно, воспользоваться им пришлось, только даже руки нечем протереть. На койке нет ни простыни, ни покрывала, ни подушки. Комфорт пять звёзд.

      Нет, прошло не пятнадцать минут. У меня от жажды пересохло горло. Желудок, кажется, скрутился судорогой.

      «Неспать» и «Анувстань» за дверью не реагируют на мой голос, не реагируют на стук. Они, кажется, вообще не люди. Один так и твердит: «Не спать», а второй ему вторит «А ну встань». Или это второй говорит, что не спать? А первый, что не встань? То есть, встань. Встань. Да я и не сижу вроде. Или сижу. Эти лампы, которые дают яркий белый свет, они так громко гудят.

      У меня распух язык. Водички бы. Капельку.

      А, может, в голове шумит?..

      Сколько… времени… прошло…

      Красные. Чёрные. Пятна. Круги.

      Поток ледяной воды захлестнул меня. Я шумно вдохнула и