Сталин. Том 2. В предчувствии Гитлера. 1929–1941. Книги 1 и 2. Стивен Коткин

его в Берлине сыну Троцкого Льву Седову, который переписал текст в более резких выражениях и опубликовал его в «Бюллетене». Текст Смирнова содержал выдержки из внутреннего доклада Госплана за первые шесть месяцев 1932 года. «Вследствие неспособности нынешнего руководства выбраться из хозяйственно-политического тупика, – утверждалось в статье, – в партии растет убеждение в необходимости смены партруководства» [698].

      Седов написал своему отцу – симпатическими чернилами, – что в СССР сформировался «блок» с участием «зиновьевцев, группы Стэна-Ломинадзе и троцкистов», явно имея в виду маленький заговор Рютина. Однако Троцкий, недовольный тем, что «левые» поступили неправильно, связав свою судьбу с «правыми», указывал Льву, что в условиях, когда снятия Сталина требуют кадет-эмигрант «Милюков, меньшевики и термидорианцы всех видов», «не исключено, что нам временно придется его поддержать… Лозунг „Долой Сталина!“ двусмыслен, и в настоящий момент его не следует делать военным кличем» [699].

      Четыре всадника

      В сентябре 1932 года, вернувшись из трехмесячного отпуска, Сталин втихомолку смягчил свой закон от 7 августа: за кражу небольшого количества зерна не расстреливать, а лишь приговаривать к 10 годам [700]. Урожай 1932 года ожидался на уровне не более чем 60 миллионов тонн зерна, а может быть, и всего 50 миллионов тонн, что было чуть выше, чем катастрофический итог в голодном 1921 году [701]. В поступавших Сталину докладах содержалась не менее скверная оценка урожая, но все же намного завышенная по сравнению с реальностью – до 69 миллионов тонн, но это несоответствие так никогда и не было им осознано [702].

      Половина всех казахов – до двух миллионов человек – снимались с насиженных мест, забирали оставшийся скот и сбегали из колхозов. Свои должности якобы самовольно оставили половина партийных функционеров в этой республике [703]. В одном из официальных докладов, направленных в августе Сталину, отмечалось, что в 1929 году в Казахской автономной республике насчитывалось 40 миллионов голов скота, а сейчас – только шесть миллионов [704]. Наконец, 17 сентября Сталин поставил на голосование в Политбюро проект указа о смягченных формах членства в колхозах на территории Казахстана – каждое домохозяйство получало право иметь от восьми до десяти голов скота, до 100 овец и коз и от трех до пяти верблюдов, но при этом все равно указывалось, что принуждение к оседлости будет продолжено с целью «искоренения экономических и культурных анахронизмов» [705]. Кроме того, он приказал снизить задание по хлебозаготовкам для Казахстана (до 47 тысяч тонн), а также оказать ему помощь продовольствием (в размере 33 тысяч тонн) и отложить платежи за полученные авансом семенное зерно и продукты питания (98 тысяч тонн), что в целом составляло более четверти первоначального плана по хлебозаготовкам [706]. Задания для Украины уже были снижены, но «является уже совершенно

698

Бюллетень оппозиции. № 31 (ноябрь 1932). С. 18–20. Троцкий в своих предписаниях от 22.10.1932 предвосхитил советскую политику в 1933 г.: сокращение капиталовложений и направление средств в первую очередь на уже строящиеся объекты, с тем чтобы довести их до завершения. Davies, Crisis and Progress, 298–9.

699

Троцкий получил это письмо 4 октября 1932 г.: Trotsky archive, Harvard, T 4782; Davies, Crisis and Progress, 246–7 (ссылка на беседу с Пьером Бруэ, редактором французского издания заметок Троцкого). В конце сентября 1932 г. в хорошо осведомленной меньшевистской эмигрантской газете «Социалистический вестник» было напечатано пришедшее из Москвы известие о «письме 18 большевиков», объединившем «бывших правых и левых оппозиционеров» вокруг необходимости «снять Сталина». Социалистический вестник. 26.09.1932 (сообщение от 07.09). В своем «Бюллетене» Троцкий уточнял: «Если в настоящий момент в СССР будет потревожено бюрократическое равновесие, это почти наверняка сыграет на руку силам контрреволюции». Deutscher, Prophet Outcast, 175.

700

Davies and Wheatcroft, Years of Hunger, 167–8 (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 900. Л. 33–34; Оп. 162. Д. 13. Л. 99–100); Хаустов и др. Лубянка: Сталин и ВЧК. С. 319 (АП РФ. Ф. 3. Оп. 57. Д. 60. Л. 10), 321–324 (Л. 13–19). См. также: Solomon, Soviet Criminal Justice, 463. После возвращения в Москву Сталин впервые принял посетителей 27 августа 1932 г. На приеме. С. 70. Ему по-прежнему не давала покоя мысль о внутреннем воровстве. 15 ноября 1932 г. он разослал членам Политбюро протокол допроса колхозного счетовода с сопроводительным письмом о том, что это «один из многих документов, демонстрирующих организованное расхищение колхозного добра». Хаустов и др. Лубянка: Сталин и ВЧК. С. 336–337 (АП РФ. Ф. 3. Оп. 57. Д. 60. Л. 29–34).

701

Таугер, делающий упор на естественных причинах голода, старается показать, что годовые колхозные отчеты за 1932 г. указывали на чрезвычайно плохой урожай и что не только официальная величина урожая 1932 г., но и пересмотренные цифры, которые приводят Дэвис и Уиткрофт, вероятно, являются завышенными. В конечном счете величина урожая 1932 г. остается неизвестной, но, судя по годовым отчетам примерно по 40 % колхозов, которые являются единственными данными о реальном урожае, обнаруженными на сей день, она должна была составлять примерно 50 млн тонн. Tauger, “1932 Harvest”. По оценкам Дэвиса и Уиткрофта, урожай 1932 г. составлял 58–60 млн тонн, но они основываются на прогнозах, сделанных еще до жатвы. Впрочем, следует отметить, что Уиткрофт, отрицавший позицию Таугера, и нередко в весьма резкой форме, впоследствии, не ссылаясь на него, допускал цифру в 50 млн тонн в качестве нижней границы оценки. Davies, Economic Transformation, 286 (56 млн тонн плюс-минус 10 %). Пятилетний план первоначально предусматривал урожай 1932 г. в 100–106 млн тонн; еще в июле 1932 г. будущий урожай прогнозировался на уровне в 76–78 млн тонн, что было лучше, чем в 1931 г., но в сентябре 1932 г. оценки снизились до 67–71 млн тонн. Пересмотренные оценки, сделанные в начале 1933 г., давали цифру уже в 60–65 млн тонн; окончательная официальная величина, фигурирующая в постановлении Политбюро, принятом в сентябре 1933 г., составляла 69,87 млн тонн. Davies and Wheatcroft, Years of Hunger, 443–6; Пятилетний план. Т. 2. Ч. 1. С. 298; Кошелева. Письма Сталина Молотову. С. 248–249 (12.09.1933); Lih et al., Stalin’s Letters to Molotov, 234–5.

702

Tauger, “Natural Disaster,” 40–5.

703

Молот. 23.01.1934; VIII Всеказахстанская краевая конференция ВКП(б). С. 159. «Украинское село ведет кочевую жизнь», – писал один функционер, имея в виду голодающих беженцев, в то время как степных кочевников-казахов принуждали к оседлой жизни, что и побудило их к массовому бегству. Swianiewicz, Forced Labor, 121 (автор ссылается на слова неназванного коммуниста из центральноевропейской страны, только что бежавшего из СССР). В августе 1932 г. глава Казахстанского совнаркома писал, что «административное преобразование полупустынных скотоводческих районов в „земледельческие“ районы пагубно сказалось на животноводстве». Алдажуманов и др. Насильственная коллективизация. С. 155 [цит. в обратном переводе с англ.].

704

По оценке Ураза Исаева (г. р. 1899), этнического казаха и председателя Совнаркома этой автономной республики, весной 1932 г. в ней умерло от 10 тыс. до 15 тыс. человек. Абдирайымов и др. Голод в казахской степи. С. 140–151 (АП РК. Ф. 141. Оп. 17. Д. 607. Л. 1–14); Алдажуманов и др. Насильственная коллективизация. С. 153–162; Партийная жизнь Казахстана. 1990. № 6. С. 83–89.

705

Курамысов. На путях социалистического переустройства казахского аула. С. 3–4; Davies and Wheatcroft, Years of Hunger, 324 (ссылка на: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 13. Л. 113–117). Турар Рыскулов, заместитель председателя Совнаркома РСФСР, отважно, но тщетно выражал Сталину свой протест (29.09), заявляя, что маниакальное насаждение оседлости «говорит об игнорировании интересов животноводства в районах, которые как раз являются в основном животноводческими». Данилов и др. Трагедия советской деревни. Т. 3. С. 503–509 (РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 670. Л. 11–14oб.); Партийная жизнь Казахстана. 1990. № 10. С. 76–84; Рыскулов. Собрание сочинений. Т. 3. С. 304–316 (АП РК. Ф. 141. Оп. 1. Д. 6403. Л. 13–16). Кочевники-казахи переходили к земледелию отчасти вследствие обнищания, а не только из-за принуждения властями к оседлости. Но, разумеется, принудительное вступление в колхозы было не единственным вариантом земледельческой жизни, к которому стремились эти люди.

706

Pianciola, “Famine in the Steppe,” 184 (ссылка на: ГА РФ. Ф. 6985. Оп. 1. Д. 9. Л. 2). 19 декабря 1934 г. количество скота, которое разрешалось иметь в личном владении, было увеличено. Pianciola, “Collectivization Famine”, на p. 244 (ссылка на: Казахстанская правда. 20.12.1934; ГА РФ. Ф. 6985. Оп. 1. Д. 9. Л. 133); Davies and Wheatcroft, Years of Hunger, 183–4 (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 13. Л. 113–117, 118).