Сталин. Том 2. В предчувствии Гитлера. 1929–1941. Книги 1 и 2. Стивен Коткин

от соучеников [725]. Одевалась она просто: белая блузка, синяя юбка ниже колен, туфли на низких каблуках, немного украшений, никакой парфюмерии. «Она неброская была, – вспоминала Ирина Гогуа, работавшая в Кремле. – Надя в присутствии Иосифа напоминала факира, всегда внутренне напряженная» [726]. Впоследствии Светлана пыталась припомнить моменты нежности или хотя бы внимания со стороны матери, но это ей не удалось [727]. «Очень сильная личность, – якобы говорил о ней одному из кремлевских врачей Карл Паукер, начальник охраны первых лиц режима. – Она похожа на кремень. Хозяин очень груб с ней, но даже он иногда ее побаивается. Особенно когда с ее лица сходит улыбка» [728].

      У Нади диагностировали порок сердечного клапана, стенокардию и общее истощение; кроме того, она страдала от мигреней, судя по всему, вызванных неправильным развитием черепа, и лучшие врачи ничего не могли с этим поделать. (По мнению некоторых очевидцев, она страдала клинической депрессией или даже шизофренией [729].) Люди из их ближайшего окружения становились свидетелями перепалок между ней и Сталиным, пересыпанных бранью. Но бывали и моменты нежности. «Однажды после вечеринки в Промышленной академии, где училась Надежда, она пришла домой совсем больная, от того, что пригубила немного вина, ей стало плохо, – вспоминал Владимир Аллилуев, сын Анны и Станислава Реденса. – Сталин уложил ее, стал утешать, а Надежда сказала: „А ты все-таки немножко любишь меня“» [730].

      Надя мало кому открывала, каким стрессом были для нее их почти не пересекающиеся жизни. «Вообще же говоря, страшно мало свободного времени как у Иосифа, так и у меня, – писала она Кеке. – Вы, наверное, слышали, что я (на старости лет) пошла учиться… Само по себе учение мне нетрудно, но трудно довольно-таки увязывать все свои обязанности в течение дня, но в общем я не жалуюсь и пока что справляюсь со всеми делами успешно… Иосиф обещал написать Вам сам… В отношении здоровья его могу сказать, что я удивляюсь его силам и энергии. Только действительно здоровый человек может выдержать работу, которую несет он» [731].

      В ноябре 1932 года Наде оставалось всего несколько недель до выпускных экзаменов и получения диплома [732]. 7 ноября Светлана, Василий и Артем смотрели парад по случаю годовщины революции на Красной площади. Надя шла в колонне демонстрантов вместе с делегатами от Промышленной академии. «Было прохладно, и Сталин стоял на Мавзолее в шинели», – вспоминал Хрущев, шедший рядом с ней. Когда ветер усилился, она сказала ему: «Вот мой не взял шарф, простудится и опять будет болеть» [733]. По словам Артема, встретившись с детьми, Надя пожаловалась на головную боль и рано отправилась домой. Детей же отвезли в Соколовку, на еще одну государственную дачу, находившуюся в распоряжении семейства Сталина, где они могли покататься на лыжах. 8 ноября Сталин с 2.30 до 8.05 вечера находился у себя в кабинете, где составил грозный циркуляр для украинских функционеров о том, что

725

«Я в Москве решительно ни с кем не имею дела, – писала она еще в 1926 г. Марии Сванидзе («тете Марусе»). – Иногда даже странно: за столько лет не иметь приятелей, близких. Но это, очевидно, зависит от характера». Надя добавляла, что она ближе себя чувствует с беспартийными людьми. «Страшно много новых предрассудков. Если ты не работаешь – то уже „баба“». Как она утверждала, «нужно иметь обязательно специальность, которая дает возможность не быть ни у кого на побегушках, как это обыкновенно бывает в секретарской работе». РГАСПИ. Ф. 44. Оп. 1. Д. 1. Л. 417; Montefiore, Court of the Red Tsar, 7; Радзинский. Сталин. С. 297–298. Мария Сванидзе (урожденная Корона) родилась в 1899 г. в Тифлисе в еврейской семье, в 1918 г. развелась, а три года спустя вышла замуж за брата Нади Александра (Алешу) Сванидзе. Она училась в грузинской консерватории и в 1920-х гг. пела в тифлисской опере. См. также: РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 666.

726

Червакова. Песочные часы. № 5. С. 83. «Надя в присутствии Иосифа напоминала факира, – впоследствии утверждала Гогуа, – который в цирке выступает босиком на битом стекле с улыбкой для публики… Она никогда не знала, что будет дальше, какой взрыв. Хам он был совершенно законченный. Единственное существо, которое его умиротворяло, – это Светлана… Васька его раздражал всегда». Гогуа. Семейные истории. Перебежчик Борис Бажанов, знавший ее в 1920-е гг., писал: «Не раз Надя говорила мне, вздыхая: „Третий день молчит, ни с кем не разговаривает и не отвечает, когда к нему обращаются; необычайно тяжелый человек“». Бажанов. Воспоминания. С. 154.

727

Светлана утверждала, что получила от матери всего одно письмо, к тому же полное упреков. Alliluyeva, Twenty Letters, 96. См. также: Sullivan, Stalin’s Daughter, 21 (ссылка на интервью с Крис Эванс, бывшей Ольгой Петерс), 27 (интервью со Светланой, Лондон, 1994, Meryle Secrest Collection, audio recording, group 2, tape 28, HIA).

728

Kun, Stalin, 201 (ссылка на разговоры 1960–1970-х гг. с Ласло Поллачеком). См. также слухи, ходившие в тайной полиции: Orlov, Secret History, 315, 318; Орлов. Тайная история. С. 303–304.

729

Как писал Владимир Аллилуев (сын Анны Аллилуевой и Реденса), у Нади развилось «окостенение черепных швов. Болезнь стала прогрессировать, сопровождаясь депрессиями и приступами головной боли… Она даже ездила в Германию на консультацию с ведущими немецкими невропатологами… Надежда не раз грозилась покончить с собой». Аллилуев. Хроника одной семьи. С. 30. Светлана считала, что это была шизофрения. Ходили слухи, что Надя в какой-то момент сделала аборт, вызвавший гинекологические осложнения. Montefiore, Court of the Red Tsar, 12.

730

Аллилуев. Хроника одной семьи. С. 33. См. также: Шатуновская. Жизнь в Кремле. С. 188.

731

Мурин. Иосиф Сталин в объятиях семьи. С. 15–16 (АП РФ. Ф. 45. Оп. 1. Д. 1549. Л. 40–40 об.: 12.03.1931).

732

Kun, Stalin, 204 (ссылка на: РГАСПИ. Ф. 668. Оп. 1. Д. 15).

733

Хрущев. Время, люди, власть: воспоминания. В 4 т. М.: Новости, 1999. Т. 1. С. 291–293. Перебежчик Александр Бармин утверждал, что видел Надю на Красной площади за день до ее гибели; как он вспоминал, она выглядела измученной. Но по словам других, у нее был вполне жизнерадостный вид. Barmine, One Who Survived, 63; Васильева. Кремлевские жены. С. 197.