Молчи, Марат!. Денис Евгеньевич Рябцев

Света и Альбина, которые могли звонить каким-то статусным людям, договариваясь о съемках, а на заднем плане Марракеш вздумывал грязно выругаться по матушке. И девушки, краснея, пытались прижать микрофоны в трубках руками. Тут же работала Настя Сэмэмэ – красивая девушка, словно «Неизвестная» с великого полотна Крамского. Саша Серебряный колокольчик – молодой журналист родом из поселка Узловской Упского края. Она была в детстве певицей, подающей большие надежды в вокале. Но, поломанная в школе за талант, выбрала профессию журналиста. Галя Скрепа – приезжий журналист из ближнего зарубежья и еще несколько других, о которых расскажем по мере необходимости.

      Также в открытый офис периодически залетали по разным нуждам и вопросам Оля Бакс – рекламный менеджер, Сережа Фемида – очень сильный юрист телеканала, блистательная Вера – работник отдела кадров и другие.

      Если в кабинете ломался стул или компьютер, могли появляться Леха Сис – дородный и флегматичный системный администратор, который один лишь знал, зачем столько проводов висит в серверной, а также Дима Вольт и Сергей Косуха – мастера на все руки и добрые парни.

      – Так, народ, – Лена Первая выскочила из-за своей загородки, – еще три минуты – и шпигели в папке. Готовые. Или вам рты скотчем заклеить?

      – Так мы ушами тявкать начнем, ты же знаешь, – парировал Марракеш.

      – Слава, у тебя три минуты.

      – Все, Лена, уже сохраняю. Смотри. Лежит файл в папке на прайм (час пик просмотра телевизионного эфира. – Авт.). Называется «Площадка Гонь».

      – Хорошо. Хоть кто-то работает.

      – Все работают, – поджал губы Каталонский. – Я тоже шпигели… так-так. Сэйф ас. Готово.

      – Где текст сюжета о площадках? – ввалился в кабинет юркий худой юноша режиссер эфира Егор де Помпадур. – Славка, ты делаешь?

      Помпадур был легальным мальчиком для битья всей редакции, воспринимавшим, похоже, свою роль без каких-либо комплексов. Он носил спортивный костюм, похожий на мундир полицейского с надписью «Провинция» на спине. Не склеив карьеру сценариста, провалив собеседование во ВГИКе у профессора Марусенкова, он обозвал про себя авторитетного киношника «блеклой пиявкой на теле искусства» и решил самостоятельно осваивать курс драматургии. И даже однажды открывал некий талмуд с теорией о драматических блоках, переключателях и точках равновесия, но, долистав бегло до раздела с «Клиффхэнгерами» («висящий над обрывом» – англ. – Авт.), смачно выругался и решил продолжить чтение позже, что чаще всего на практике превращается в никогда.

      – Господи, опять, дурило, тебя ветром надуло? – возмутился Марракеш. – Протри глазки. Лежит в папке. «Площадка Гонь».

      – Опять ты сучкиным голосом со мной разговариваешь? – парировал Помпадур.

      – Сблызни, ушлепанный, не порть полдень, – попросил Слава.

      Лева Дорожкин наблюдал за диалогом с наслаждением, улыбаясь, думая над своим возможным участием в унижении режиссера.

      – Славик, хорош меня безызбежно провокацировать.