Молчи, Марат!. Денис Евгеньевич Рябцев

Горячая. Дома газ, а я все здесь на плитке готовлю. Привычка. Ничего не попишешь. Дура старая.

      – Что вы, баб Маш? Вы – замечательная.

      – Ну да, скажешь тоже. Господи, прости! – Баба маша перекрестилась. – Да, Сонечка, тебя что-то беспокоит? Или так зашла?

      – Грустно как-то, баб Маш.

      – Да. Осень, дочка! Вон туманы у Баюн-горы. Значит, скоро совсем зима. О, Марат куда-то пошел.

      Баба Маша подошла к окну и отворила форточку.

      – Марат, привет, сынок! Зайдешь?

      – Спешу, баб Маш! В другой раз.

      – У меня тут Сонечка в гостях.

      Соня кивнула.

      – Соня тебе привет передает!

      – И ей, баб Маш! Как она?

      – Рожать скоро.

      – Что, не расслышал?

      – Рожать ей скоро.

      – Это понятно! Молитесь за нее!

      – Обязательно.

      Баба Маша прикрыла форточку.

      – Не зайдет? – спросила Соня.

      – Спешит. Опять, видимо, кто-то дебоширит. Не дают минуты покоя нашему участковому.

      – Да.

      – Хороший он, Марат-то.

      – Я знаю, баб Маш. Хороший.

      – Ты бы… это…

      – Чего?

      – Да ничего. Это я так. Хорошая бы из вас пара получилась.

      – Баба Маш!

      – Прости, Сонечка! Сердце за тебя болит, девочка! Ладно. Масло. Надо до дома добежать. Посидишь, дочка? Мне бы тебя в Довлатово уже определить на сохранение. Мало ли что. Давай поговорим. Сейчас я масло принесу, да обсудим все.

      – А мамка как без меня?

      – Мамка, – махнула рукой баба Маша. – Нашла тоже причину. Мамка. Недоразумение, а не мамка. Все, побегу.

      За пять дней до трагедии

      В редакции регионального телеканала «Первый Упский» был очередной рабочий день.

      – У моих знакомых мать престарелая всю жизнь хотела на море съездить, – заместитель главного редактора регионального телеканала «Первый Упский» Евгения пододвинула костыль ближе к стулу и, облокотившись на него, переместила вес туловища на другую ягодицу. Она была привлекательной женщиной средних лет с мягким характером доброй старшей сестры. Модная дизайнерская блузка подчёркивала небесный цвет её глаз, а сильно узкие черные брюки как будто сдерживали едва заметный намек на полноту. – Долго собирались. Решились. Усадили бабку на заднее сиденье авто. Обложили пакетами с соком, боксами с пирожками, чтобы старая дорогу в удовольствии провела. И вот. Двинули на юга. Все хорошо. Трасса, небо, бабочки. Едут-едут по просторам страны. Заехали в какую-то глушь. Смотрят – а бабка уже не дышит. Умерла бабка.

      – Атас! Реально труп? – уточнил Беня Белорус, снимая с носа очки. Он был старшим группы редакторов сайта. Дородный, слегка лысеющий в свои двадцать с копейками, болезный. Диабет, или нечто подобное, и склонность к полноте понуждали его к четким диетам и сдержанности. Бросалось в глаза, что его зубы были посажены как-то вразрядку. Может, из-за недостаточной ширины либо по каким-то другим причинам их не хватало, чтобы заполнить все расстояние двух челюстей. И это тоже не располагало