Молчи, Марат!. Денис Евгеньевич Рябцев

телеканала Слава Марракеш. Слава был сыном упского писателя. Чуточку полноватый, большеглазый, дерзкий в плане телевизионного творчества. Марракеш когда-то и сам примерял на себя, подобно отцу, роль писателя. Но выбрал путь, который не требовал такой усидчивости. Ибо творчество – это высокая гора с забором у самой вершины, который разделяет любительство и профессионализм. Чтобы добраться до самого солнца, нужно много терпения. Некоторые взбираются десятками лет, но так и не преодолевают уровни собственного тщеславия или излечения психики. Ободранные, с кровоподтеками или без, возвращаются в свои избы у подножия, где тепло и много обывательского счастья, так и не познав, что там, за забором. Сам не видел, но предполагаю, что там не меньше камней, просто чуть ветренее и ближе к мерцающим звездам.

      – Морок, хорош там бабками интересоваться, – выкрикнула из своего дальнего угла опенофиса, отгороженного стеклом, главный редактор Елена Первая – маленькая худощавая бестия – вечный раздражитель редакции. Она любила появляться за спиной так внезапно, что человек вздрагивал и благодарил бога, что в этот момент сидит на стуле и от неожиданности не падает на пол. Ей было плевать, какой темой занят журналист. Она качала свой контент, испепеляла работника и так же молниеносно испарялась куда-то еще до того, как заканчивал дребезжать ее голос. Пацанка, выросшая на задворках Упска, – выглядела молодо, хотя тронутые сединой брови выдавали ее реальный возраст. И тем не менее она сохранила мальчишескую походку и аналогичную стилистику отъявленной шпаны из подворотни. – Сюжет про детскую площадку уже на монтаже должен быть.

      – Пишу! – сообщил Мараккеш.

      – Сергей, шпигели когда готовы будут? (Шпигелями или шапками на телевидении называют короткие анонсы новостей перед программой, которые должны привлечь внимание зрителя. – Авт.)

      – Пишу, – кинул ей Сергей Каталонский. Сергей Геннадьевич был двухметровым ведущим возраста чуть за пятьдесят. Коротко стриженный, почти лысый, с блеклыми глазами, словно у рыбы, он носил серьгу в ухе и разделял европейские ценности. Особенно любил испанский образ жизни, отчего и прозвали его Каталонским. Одетый всегда в сдержанных цветов одежды из натурального льна, он выглядел помято, но это было его профессиональным амплуа – приходить на эфир в нарочито домашнем дизайне. – Так, бабка. Что дальше. Похоронили на месте?

      – Нет, – хмыкнула Женя, – это зашквар – без свидетельства о смерти хоронить. Ночь наступала. До ближайших населенных пунктов далеко. Устали. Сил не было. Позвонили в полицию, мол, так и так. Те: «Везите труп!» Куда везти? Темень. Водитель носом клюет в полном физическом истощении. Решили до утра перекантоваться, а со сранья уже двигать в полицию. Трупу хуже уже не станет. В машине тесно. С покойницей – жутко. Подумали на землю рядом уложить. Но как-то не по-человечьи это. Покрутились, валерьянки приняли. Делать нечего. Решили бабку в торпеду на крыше машины уложить. Там, что немаловажно, попрохладнее. Как-то ее туда