Гиппогриф Его Величества. Lis Bet

Калеба поторопиться.

      Сжав зубы, тот отточенным движением вскочил в седло. Кард бросил взгляд на площадь.

      – Ваше Величество, спешите, – сказал он. – Я помогу Гледу схватить стрелка, и мы сразу направимся во дворец. Прошу вас, будьте осторожны в небе.

      – Непременно, – кивнул Калеб. – Эдгар, оставляю матушку на вас.

      – Положитесь на меня.

      Маг поклонился. Бланшу показалось, что в его глазах на сей раз не скрывалась злоба и насмешка, там было что-то иное, однако рассмотреть, что именно, он не успел. Калеб натянул поводья, и они взмыли в небо. Амелия что-то сказала, и народ взорвался радостным криком, гораздо более громким, чем при объявлении Великой Охоты. Повинуясь молчаливому приказу, Бланш сделал небольшой круг над площадью. Калеб вскинул руку вверх, когда солнце выглянуло из-за облаков, и они воссияли в его лучах, воплотив герб императорского рода. Наверное, с земли они выглядели очень красиво. Во всяком случае, Бланшу хотелось в это верить.

      Во время полета ко дворцу Калеба захлестывало беспокойство, и это чувствовалось в том, как он держался в седле. Бланш понимал, откуда оно бралось. Мир перед глазами смазывался, а звуки приглушались. Заболела голова. Хотелось опуститься на землю и полежать там немного, восстанавливаясь, однако Бланш знал, что так поступать нельзя. Он лишь тихо заклекотал, когда крыло вспыхнуло, точно подожженное невидимым пламенем. Наверное, магия Эдгара переставала действовать, и теперь возвращались неприятные ощущения от распространяющегося яда. Бланш так и не понял, как тому удалось убрать стрелу, но мысленно благодарил его за это. Уважение появилось и к Амелии, которая помогала отвлечь внимание народа, и к Гледу, который изо всех сил старался помешать убийце.

      – Бланш! – воскликнул Калеб, когда он случайно завалился на бок, не справившись с ветряным потоком.

      Бланш тряхнул головой, собираясь с силами, и сосредоточился на том, чтобы лететь ровно.

      – Держись, мы почти на месте, – сказал Калеб, положив руку ему на шею, и в его голосе проступила нежность. – Ты молодец, ещё немного!