Сколько волка ни корми. Карина Володина

штаны из сапог торчат, пряжку твою всю обляпал, – не успокаивается голос. – Где ты его откопала? Такое даже в болото не пустят, там у всех одежде под сотню лет, а всё равно приличней…

      – Достаточно, – вдруг холодно его другой голос прерывает. Женский, постарше, но не старушечий.

      Вот это уже что-то новенькое. В два горла нечистка запела или подружка к ней пришла?

      – Вран, – добавляется третий голос: Баи. Как будто. – Вставай.

      Нет, не купится на это Вран, хотя и хотел бы. Из предыдущих приключений живым вышел, было бы неплохо и дальше так продолжать. Молчит Вран, ни единой мышцей не шевелит, даже дышать реже старается – может, разочаруется в нём нечто окончательно, плюнет да уйдёт со всеми своими ухищрениями.

      – Вран, – повторяет голос Баи.

      Слышит Вран шаги, землёй приглушённые, слышит лёгкий шорох рубахи – словно рядом с ним Бая на носочки присаживается. Касаются пальцы чьи-то плеча Вранового, встряхивают легонько.

      Вран упорно глаза закрытыми держит.

      – Не очень-то он разговаривать с нами хочет, – фыркает неприятный голос.

      – Не хочет, – задумчиво подтверждает Бая. – И правильно – я же ему именно это и наказала. Ночь закончилась, Вран из Сухолесья. Это я. Смотри.

      И чувствует Вран внезапно, что к пряжке железной кто-то притрагивается – и не отдёргивается.

      Ладно.

      Вран осторожно один глаз приоткрывает.

      Удивительно – но правда Бая перед ним сидит.

      И правда одна из дверей, та, через которую выходила она, открыта, и гонит ветерок утренний по земле мелкий снег, и стоят в проёме прямоугольном несколько людей – новых, не Верен с Неревом, не видел их всех раньше Вран.

      – Вставай, Вран, – вновь Бая спокойно произносит, руку ему протягивая. – Говорить с тобой пришли.

      Вран промаргивается, воздух морозный жадно глотая. На плечах Баи плащ лежит, тёплый, из чёрной кожи дублёной, узорами расшитый – никогда Вран таких плащей до этого не встречал, даже на менялах из деревень особо крупных, где ремесленники через одного расплодились. Такие же плащи и на всех остальных красуются, только цветами различаются: на ком-то – чёрные, как у Баи, на ком-то – более для глаза привычные, серые, коричневые.

      Бая незаметно в бок его пинает. «Ну что ты медлишь?» – мелькает на мгновение в её глазах, хотя лицо спокойным и непроницаемым остаётся.

      Вран спохватывается. Поспешно за руку её хватается, позволяет Бае себя на ноги вздёрнуть – и едва сдерживается, чтобы не отшатнуться ошарашенно, когда к своей руке приглядывается.

      Вся тыльная сторона ладони покрыта царапинами красными, неглубокими, но частыми-частыми.

      – Приходила всё-таки, – выдыхает Вран.

      – Кто приходил? – спрашивает тот самый холодный женский голос.

      И видит Вран, кому этот голос принадлежит.

      И дар речи на какое-то время теряет.

      Стоит у двери деревянной и грубой двойница Баи настоящая, только старше гораздо. Те же глаза тёмные, раскосые немного,