Дело настоящего человека. Алексей Филиппов

им по дубовому полу монастырской кельи. Удар был настолько силен, крепкий посох треснул на середине и разломился.

      – Вот! – тут же закричал Симоновский. – Вот он знак-то! Лопнула гордыня твоя, как посох деревянный. Пойдем к князю!

      Князь принял их в своей светлице, стоя перед широким окном, спиной к порогу. Однако стоило архиепископам переступить тот порог, князь обернулся и сразу же поспешил им навстречу.

      – Вот так гости, вот так радость, – сложив руки на груди, приветливо улыбнулся Дмитрий Иванович вошедшим. – Спасибо, что посетили меня, а то я уж сам за вами послать хотел. Совета вашего хочу спросить.

      – О чем совета, – насторожился духовник.

      – Хотел я на следующей неделе к хану поехать, – усадив гостей на лавку, стал рассказывать князь, – да вот сон какой-то странный сегодня увидел. Будто приехал я в большой город, иду по широкой улице, по сторонам глазею, и вдруг в яму темную провалился. К чему бы это?

      – Не к добру, – пригладив бороду широкой ладонью, изрек Симоновский. – Как бы чего там князь в орде у тебя не вышло. Ты уж охрану с собой понадежнее бери. Там ведь сейчас всякое бывает.

      – А может вообще не ездить? – зачесав переносицу, тихо прошептал князь. – Как думаешь, Федор?

      – Вообще нельзя, – вскочил с лавки Симоновский. – Если не поедешь, то ярлыка лишишься. В Сарае уж желающих на твое место не протолкнуться. Тверской князь сына к царю снарядил, суздальский сына послал, а тебя вдруг не будет. Обидится хан. Непременно обидится.

      – А может и тебе сына послать? – неожиданно для всех вступил в разговор, не проронивший доселе ни одного слова Дионисий.

      – Да ты что, батюшка ты мой? – словно коршун бросился на советчика духовник. – Ты в своем ли уме, такие советы глупые давать. У других князей сыновья уж бороды к празднику стригут, а Василию Дмитриевичу только двенадцатый годок пошел. Разве можно его в Орду посылать? Ты лучше давай про свое говори, а уж как князю быть мы и без тебя решим.

      – А что ты хотел сказать мне? – остановился перед Дионисием Дмитрий Иванович. – Опять ругать меня пришел? Помнишь, какие непотребные слова ты при мне говорил? Опять побуянить захотелось?

      – Бог с тобою князь, – стал успокаивать властителя Симоновский. – Что же ты всё старое-то вспоминаешь. Я же тебе рассказывал о том, почему он тогда ругаться приходил. Сегодня со смирением здесь. Верно Дионисий?

      – Со смирением, – угрюмо промолвил Дионисий, поднялся с лавки и склонился перед князем так низко, как низко ни перед кем доселе не кланялся.

      – Раз со смирением, тогда говори, – ласково улыбнулся князь и сел на свой высокий стул. – Тогда слушаю.

      – Я вот чего пришел князь, – чуть слышно приступил к оглашению своей просьбы архиепископ. – Мне ведь тоже видение было, тоже сон снился.

      – Ну-ка, ну-ка, – изобразив на челе неподдельный интерес, вскинул брови Дмитрий Иванович. – Значит, тоже говоришь сон? Раз сон, давай ведай, я, знаешь ли, люблю про чужие сны слушать. Из снов много