Ненавижу! И всё ещё люблю…. София Устинова

во вверенную мне работу. Ничего, и на моей улице будет праздник.

      Пока на лайнере, в замкнутом пространстве, я под бдительным надзором, тут уж не разгуляешься, а только сбегу… Уж я задам Дмитриадису! Сразу в полицию пойду. Напишу на него заяву.

      Так что главное выбраться на волю, а потом мы с Костасом… встретимся в суде!

      Костас Дмитриадис

      Вот же дрянь!

      Вот же…

      Как у Никиты получается меня выводить из себя?

      Я же давно научился не показывать чувств. И ведь получалось… пока в моей жизни опять не появилась валькирия, что б её.

      Мне никто не смеет возражать.

      Никто не смеет перечить!

      Я не прощаю…

      А ведьма нагло бросает вызов. Провоцирует, словно не боится!

      А меня стоит бояться!

      Особенно ей!

      Особенно теперь!

      Я сам себя боюсь…

      Убью ведь…

      Чёрт!

      Не собирался на неё набрасываться.

      Я её и касаться не собирался!

      Но глядя в дерзкое лицо валькирии, утонув в яростной зелени глаз… себя потерял.

      Не ожидал, но меня помутнение какое-то накрыло.

      Очнулся лишь когда Никиту уже прижимал к стене.

      Впервые, если честно… Я себе такого никогда не позволял по отношению к ней.

      Я её так любил, что коснуться-то боялся.

      Каждый вздох ловил. Боготворил, поэтому даже ни разу не поцеловал, хотя подыхал от желания. Меня аж трясло, как хотелось…

      Прямо как сейчас!

      И это… ненормально!

      Неправильно!

      Чёрт возьми, несправедливо!

      Был уверен, что подростковая, нездоровая озабоченность этой девицей прошла. Я себя уверял, что забыл её… Но стоило нам столкнуться – я тотчас потерял контроль. Голову мгновенно повело от близости с Никитой, от её хрупкой беззащитности. От её запаха, от тепла её тела.

      Помню только, что смотрел в воинствующе сверкающие глаза валькирии, и точно молнией шарахнуло – сколько бы не утверждал, я, по-прежнему, её хочу.

      Её полные, чуть приоткрытые губы, словно зазывали…

      Ноздри нервно вздрагивали, щеки румянились…

      И она была невероятно красивой. Настолько сексапильной, порочной, желанной, что едва не нарушил данное себе слово: никогда её не целовать!

      А я чуть было не поцеловал!

      Меня аж качнуло к ней. Ничего доброго и нежного… Я себя озабоченным психом чувствовал… Сожрать её хотел. Наброситься и изнасиловать…

      Псих!

      Знаю!

      И самое скверное, что она это поняла.

      Но мне повезло… вошёл персонал, и у меня появился шанс реабилитироваться хотя бы в собственных глазах. Я не упустил возможности и сбежал от персонального демона. Сбежал так, чтобы чувство собственного достоинства не пошатнулось.

      Но всё же я злюсь!

      На себя!

      На Никиту.

      Наверное, прибить её было бы самым верным и безболезненным…

      Не знаю, до какой бы извращённой фигни додумался, но голос Эрики выдёргивает из пучины