Заря всего. Новая история человечества. Дэвид Гребер

повсеместно. И так далее.

      Авторы, рассуждающие подобным образом, лишь подтверждают свою неспособность вообразить другой процесс перемещения драгоценных предметов. Но сама по себе нехватка воображения – не аргумент. Складывается ощущение, что эти авторы боятся предложить что-то оригинальное, а когда всё же решаются, считают своим долгом использовать расплывчатые наукообразные формулировки («трансрегиональные сферы взаимодействия», «многоуровневые сети обмена»), чтобы не строить предположений о том, что же именно за ними стоит. При этом антропология обеспечила нас бесчисленными примерами того, как ценные предметы перемещались на большие расстояния в отсутствие чего-либо даже отдаленно напоминающего рыночную экономику.

      В книге Бронислава Малиновского «Аргонавты западной части Тихого океана» (1922), основополагающей этнографической работе XX века, описывается «кольцо кула» на островах области Массим в Папуа – Новой Гвинее. Мужчины на каноэ отправлялись в рискованные экспедиции по опасным морям, чтобы обменяться наследственными браслетами и ожерельями (самые значимые украшения обладали своим именем и историей прошлых владельцев) – только затем, чтобы вскоре передать их следующему владельцу, снова отправившись в экспедицию на другой остров. Драгоценные реликвии бесконечно кружат по цепи островов, пересекая сотни миль по океану: браслеты – в одном направлении, ожерелья – в противоположном. Внешнему наблюдателю это кажется бессмысленным. Для мужчин[44] Массима это было самым главным приключением – нет ничего важнее, чем таким образом донести свое имя до мест, которые ты сам никогда не видел.

      Можно ли назвать это «торговлей»? Вероятно, – но в таком случае нам придется изменить до неузнаваемости обычное определение этого слова. Существует множество этнографических работ о том, как подобный обмен на большом расстоянии реализуется в обществах, где нет рынков. Иногда действительно происходит бартер: различные группы развивают местные промыслы – одна группа известна изделиями из перьев, другая поставляет соль, в третьей группе все женщины занимаются гончарным делом – чтобы получить то, что они не могут сделать сами; иногда какая-то группа специализируется на самой перевозке людей и вещей. Но часто такие региональные сети появляются по большей части ради дружественных взаимоотношений или для того, чтобы создать повод время от времени ездить друг к другу в гости[45]. Существуют и многочисленные другие варианты, тоже не имеющие ничего общего с «торговлей».

      Основываясь на этнографической литературе о коренных обществах Северной Америки, перечислим для читателя несколько вариантов того, что же на самом деле подразумевается под «протяженными сферами взаимодействия» из прошлого:

      1. Поиск предметов из сновидений. В XVI и XVII веке у народов, говоривших на ирокезских языках, считалось очень важным в буквальном смысле слова «осуществлять свои

44

При этом феминистские критики указывали на ограниченность взгляда Малиновского. Классик буквально «не увидел» некоторых особенностей экономической жизни тробрианцев. Обмен кула – «мужское» занятие, но это не означает, что тробрианские женщины исключены из циклов обмена и сферы производства. Спустя шестьдесят лет после полевой работы Малиновского антрополог Аннет Вайнер показала, что тробрианские женщины играют важную роль в политике и воспроизводстве социальной структуры посредством производства вещей для обмена вне кольца кула. Например, тканей из банановых листьев, используемых в важных политических ритуалах – погребальных церемониях, когда необходимо погасить долги умершего человека. С точки зрения Вайнер, во время ее полевой работы на Тробрианах мужчины и женщины контролировали разные ресурсы и сферы производства, а следовательно, разные виды власти над другими. См: Weiner, A. The Trobrianders of Papua New Guinea. New York: Holt, Rinehart and Winston, 1988.

45

В качестве примера можно привести общества вендат («гуронов»), населявшие в XVII веке северо-восток Северной Америки, – мы поговорим о них в следующей главе. Вот, что о них пишет Брюс Триггер: «Благодаря торговым соглашениям дружеские отношения и практики взаимопомощи распространялись за пределы конфедерации гуронов. В этот период торговля была источником не только предметов роскоши, но и мяса и шкур, которые были жизненно необходимы населению, чьи потребности в ресурсах превышали возможности близлежащих охотничьих угодий. Однако, как бы важны ни были эти товары, внешняя торговля не была только экономической деятельностью. Она была встроена в сеть социальных отношений, которые, по сути, были продолжением дружеских уз, существовавших внутри конфедерации гуронов». (Trigger B. The Children of Aataentsic: A History of the Huron People to 1660. Montreal: McGill-Queen’s University Press, 1976. P. 62. – Курсив авторов.) Если говорить об антропологических исследованиях «архаической торговли», то классическим источником в этом отношении остаются работы Жана-Мишеля Сервета: Servet J. -M. Primitive order and archaic trade. Part I // Economy and Society. 1981. Vol. 10. No. 4. P. 423–450.; Idem. Primitive order and archaic trade. Part II // Economy and Society. 1982. Vol. 11. No. 1. P. 22–59. Большинство современных археологов хорошо знакомы с этими работами, но всё равно любят ввязываться в споры о различиях между «торговлей» и «обменом дарами», предполагая при этом, что конечной целью и того и другого является повышение чьего-либо статуса за счет прибыли, престижа или того и другого. Большинство из них также признают, что путешествия, знакомства с далекими местами и приобретение экзотических предметов представляли ценность сами по себе и даже имели космологическое значение. Однако исследователи всё равно в значительной степени сводят всё к стремлению повысить собственный статус и престиж, как будто только эти факторы могут толкать людей к взаимодействию друг с другом на больших расстояниях. Подробнее об этом см.: Wengrow D. The voyages of Europa: ritual and trade in the Eastern Mediterranean, c. 2300–1850 BC // Archaic State Interaction: The Eastern Mediterranean in the Bronze Age / ed. W. A. Parkinson, M. L. Galaty. Santa Fe: School for Advanced Research Press. P. 141–160.