Черная рукопись. Илья Юдачёв

существо этого сна.

      Слова Солдата доносились до меня лишь слабым отзвуком, поэтому я начал вглядываться в движения его беззубого длиннющего рта, чтобы разобрать их.

      И вдруг осознал, что Солдат непрерывно произносит одну и ту же фразу:

      – Он просыпается, командир. Он просыпается, командир. Он просыпается, командир…

      Я не понял, о ком он.

      Не знаю, кто просыпается.

      Не помню…

      …Разбудила меня не то похмельная, не то невротическая мигрень, не то обе сразу. И в поисках заветного зелья, способного, ввиду содержания в себе и опиума, и сорокапятиградусного алкоголя, помочь в любом из трех случаев, я добрался до кухни.

      – Как спалось, командир? – своим вечно ехидным тоном поинтересовался со стула Солдат.

      – Неважно. А тебе как… бодрствовалось? – я чуть было тоже не сказал «спалось», но вовремя вспомнил, что Солдат никогда не спит.

      – Прекрасно. Всю ночь в окно смотрел.

      Я еще не до конца пробудился, и мои пьяные сны наслаивались на объективную реальность, местами даже замещая ее. Поэтому в ответ на последнюю реплику Солдата я задал совершенно идиотский вопрос:

      – Но почему ты делал это снаружи, а не изнутри?

      Мой увечный сослуживец глумливо рассмеялся, указывая тем самым на полнейшую разбитость моего состояния, и ничего не ответил. Тогда я понял, какую сморозил глупость, и решил ничего более не говорить.

      Тем временем на одной из полок отыскалась настойка…

      …По пути в агентство увидел просящую милостыню бабушку. В том же изношенном пальто, спрятав в него лицо от ветра, эта пожилая дама стояла здесь и вчера.

      Мне вспомнилось, что неподалеку есть Андреевская богадельня – довольно известный в Городе приют для глубоко старых, неизлечимо больных и безнадежно нищих. Я подошел к несчастной и вызвался проводить ее дотуда, посчитав, что она не знает о существовании такого места.

      Но бабушка только отрицательно помахала головой в ответ на мое предложение.

      Удивительно, подумал я, и вложил в ее ладонь пару монет.

      Голова старухи тихонько качнулась в благодарном кивке…

      …поступали первые и очень детальные сообщения от моих маленьких, но прекрасно обученных агентов, которым я поручил выведать информацию о пассажирах рейса Столица-Город, на котором покончил с собой актер Нестреляев, и узнать, не ходит ли по неблагополучным районам слух о талантливом авантюристе Богдане Евгеньевиче Зыменове.

      Пока ничего интересного ребята не выяснили: улицы про гримера молчали, а граждане со злополучного поезда, отработанные за минувшие два дня, оказались либо заурядными флегматичными семьянинами, либо боящимися собственного отражения унылыми клерками, либо малообразованными работягами, бесконечно далекими от интриганства и перевоплощений.

      Кем-либо из проверенных лиц (с учетом исчерпывающих подробностей, которые предоставили о них мои агенты) Зыменов быть никак