Семь жизней одного меня. Геннадий Вениаминович Кумохин

проносящиеся мимо совсем по-летнему зеленые рощи и высокую траву по обочинам.

      В институтском общежитии я встретился с Лясей, оставил сумку и совсем не нужные теплые вещи, и мы отправились бродить по чудесным улочкам Киева.

      Мы гуляли по Крещатику и любовались знаменитыми, начинающими расцветать каштанами. В сквере перед памятником Богдану Хмельницкому синели высаженные к предстоящим праздникам гиацинты, и их густой и пряный аромат буквально пропитывал воздух.

      Мы не целовались и не держались за руки, но мы были близки тем далеким теплым вечером, как никогда больше. Но это была уже не та тоненькая девчушка-хохотушка, а взрослая девушка, скорее даже печальная, чем веселая.

      А наутро мы сидели, озябшие, в крылатом корабле, уносящем нас почти со скоростью самолета в наш городок, который мы покинули еще меньше года назад, и чем ближе мы к нему приближались, тем больше внутренне отдалялись друг от друга.

      Майские праздники мы проводили в разных компаниях и уже больше не видели друг друга в те короткие каникулы.

      Но уже в конце мая, на редкость жаркого мая нашей весны, я писал ей, с таким ощущением, как будто мы виделись только вчера:

      Знаешь, Ляська, у нас расцветают розы.

      С высоты моего пятого:

      Вдоль дорожек на зеленом фоне

      Красные и желтые пятна.

      Потом она приезжала ко мне в общежитие в Подмосковье на 7 Ноября, и мы гуляли вчетвером с ее подругой и Колей Семиным по праздничной Москве.

      А однажды, встретившись на очередных каникулах в Светловодске, даже поцеловались, стоя у Обелиска – памятника, который закладывали еще во время нашей учебы в школе. Я чувствовал ее мягкие податливые губы и солоноватые беззвучные слезы, но мы понимали, что то волшебное и необъяснимое прошлое, которое было между нами, уже не вернуть.

      И мы еще много раз встречались и расставались, и с каждым разом расстояние между нами все увеличивалось, пока однажды не разошлись уже навсегда.

      1966 год

      Основной целью моей поездки в Москву во время последних зимних каникул было посещение философского факультета МГУ. Он был расположен тогда на Моховой улице в старых, давно требующих ремонта этажах, с рассохшимися скрипучими деревянными лестницами.

      Чуда не произошло, и мне лишний раз подтвердили, что выпускников школ здесь не принимают. Необходим двухгодичный рабочий стаж или служба в армии.

      По возвращении домой я брякнул родителям, что после школы пойду в армию. Они, конечно, были ошарашены.

      – Как? Стоило ради этого учиться почти на отлично 11 лет?

      Они еще не знали, что я, действительно, получу золотую медаль.

      – Нет, – говорили они наперебой, – выбери, пожалуйста, хоть какой-нибудь институт.

      – Какой-нибудь? Хорошо! Я буду поступать в … Лесной институт. А что? Ведь ты, папа, мечтал стать лесником, а я чем хуже? Я тоже люблю природу. Кроме того, я проучусь там только три курса, а затем снова буду поступать на философский.

      – Хорошо,