Сказание о Радонии. Книга 1. По праву крови. Кирилл Малышев

княжескую власть, даровать сил ему и близким. Просьб было много. Но княжич верил, что Владыка слышит каждое слово, если оно сказано от чистого сердца.

      День шёл за днём, и Олег, погруженный в свои мысли, всё меньше мог отличить один от другого. Осенний тракт тянулся бесконечной полосой, серой, безлюдной, печальной. За всё время их обоз не встретил ни одного путника – ни пешего, ни конного.

      Так минули две недели.

      Глава 6. Город на скале

      Тракт на последнем дневном переходе резко петлял между холмов, а затем внезапно выводил путников к Радони. Дальше дорога шла вдоль крутого, поросшего травами и полевыми цветами берега.

      Для Олега этот пейзаж не был нов, но те, кто оказывался здесь впервые, не могли сдержать восторженного возгласа, когда за очередным холмом перед ними открывался величественный вид на главную реку двух княжеств.

      Радонь в этом месте раскинулась свободно. Поток лазоревой воды шириной в несколько вёрст пытались сдержать крутые, обрывистые берега, ставшие домом для бесчисленных полчищ чаек и ласточек. Птицы гнездились на уступах, заполняя воздух пронзительными криками.

      Однако даже отвесные стены не всегда могли сдержать её грозный нрав – раз в несколько лет весной река разливалась настолько, что, оказавшись посреди неё в лодке, можно было не разглядеть ни одного берега.

      Как истинный речной житель, Олег почувствовал приближение к воде задолго до того, как увидел её. Студёный влажный воздух, насыщенный запахами тины, глины и трав, принёс знакомое ощущение дома и вызвал лавину воспоминаний.

      К тому времени, когда обоз выбрался на этот участок, солнце уже взошло, и Радонь предстала перед путниками во всей своей гордой красе – сверкающая, переливающаяся в утреннем свете всеми цветами радуги. Мириады искр, словно россыпь драгоценных камней, усыпали её гладь. Хотя Олег провёл всю юность на этих берегах, он не смог сдержать восхищённого возгласа:

      – Радонь! – княжич натянул поводья, останавливая коня, и глубоко вдохнул влажный воздух.

      Дружинники, следовавшие за ним, были поражены не меньше. Даже Ренька, молодой парень выросший на Радони, невольно присвистнул, завидев реку.

      «Конечно», – подумал княжич, услышав его свист.

      Змежд, родина Реньки, находился в устье Зыти, у самой границы с Каменецким княжеством. Там Радонь была раза в три уже, хоть и глубже. Такой, какой она предстала сейчас – величавой, княгиней среди рек, – её можно было увидеть только здесь, на подступах к Радограду.

      Теперь тракт стал ровным, без прежних резких поворотов. К полудню начали встречаться небольшие поселения – рыбацкие деревушки. Их жители с рассвета уходили к воде, забрасывали сети и уже к полудню возвращались с полными корзинами рыбы. Радонь изобиловала добычей: здесь ловили сазана, леща, судака, плотву, а порой и щук, чья длина доходила до двух локтей.

      Вдоль крутых берегов крестьяне прокапывали лазы, по которым спускались к воде и поднимались с уловом обратно. Добытую рыбу выкладывали перед хатами, где жёны и дочери потрошили