Просроченная клевета. Валерия Василевская

размах, не то финансовое обеспечение.

      Арсению беспричинная жертвенность Клавдии – зачем оставаться в Москве? – показалась совсем не логичной. Мысленно, он поставил диагноз: «Фальшь» и перевел разговор на другую тему.

      – Вы посещали Грачева в КПЗ? Присутствовали на суде? Обещали дождаться?

      Белозерская нахмурилась, заметно нервничая, и опять отвела взгляд в сторону, демонстрируя точеный профиль. Если б в ее тонких пальцах появилась сейчас сигарета, сложился б стандартный образ рекламной бизнесвумен: стервозной, худой, деловитой. Но Клавдия не курила.

      – Нет, нет и нет. Когда следователь показал мне фотографии, обнаруженные в кармане Вадима, и попросил прокомментировать ситуацию, я расплакалась и ответила, что перед нами подделка, к моему образу жизни никакого отношения не имеющая. Вы сами видите, Кнедыш не был великим мастером. Следователь согласился и больше о снимках не спрашивал. Источник самодельного порно не вызвал у него интереса. Я в этом не сомневалась и не просила людей, в чьи должностные обязанности, вроде бы, входит меня защищать, защитить меня в самом деле. Историю моей травли я рассказываю впервые.

      – В девяносто седьмом году вы писали заявление об угрозе убийства?

      – Нет, конечно. Вадима судили за драку с милицией с применением холодного оружия, а не за угрозы в мой адрес. Учли стрессовое состояние, в котором он находился, иначе дали бы больше.

      – Вы не выступали на суде в качестве свидетеля, не просили оправдать парня?

      – Не выступала и не просила, хотя получила повестку в суд. Знаю, поступила плохо. Но что-то во мне сломалось. Я разлюбила Вадима в ту же минуту, когда он поверил в эту гадость. И вдруг поняла, что презираю русских мужиков, всех, поголовно. Способных ради удовлетворения похотливого самолюбия унижать незнакомую девушку, доводить ее до суицида. Чья любовь, самая искренняя и благонамеренная, превращается в пыль без борьбы, едва прикоснувшись к грязи жизни. Они оба, Алеша и Вадик, предали меня, поверив и не простив. Значит, готовы были предать, готовы были поверить в любой оговор. Может быть, в душе были рады унизить недоступную невесту.

      Я вижу, Арсений Петрович, вы со мной не согласны. Не смею настаивать. У каждого свой опыт, каждый делает свои выводы.

      Каждый решает сам, как ему поступать в опасной ситуации. Знаете, даже в уголовном кодексе есть такое понятие: необходимая самооборона. Это означает, что Иванов имеет право убить Сидорова на законном основании, и ничего ему за это не будет, если Сидоров вот-вот прикончит Иванова, или его семью, или беззащитного Петрова. Правильно я трактую?

      – В принципе, правильно.

      – Еще бы! Я это закон прочувствовала на собственной шкуре, когда сосновая дверь трещала под могучими ударами берцев бывшего десантника. Воображение рисовало привезенный любимым из армии обоюдоострый кортик, сантиметров двадцать в длину. Я сжимала в руке тупой кухонный нож, за спиной кричала семилетняя Адочка. И никак не могла решиться выпрыгнуть с