Просроченная клевета. Валерия Василевская

легче… Может быть, еще чаю?

      – Не откажусь.

      – В тот день, Арсений Петрович, Венера крикнула женщинам, чтоб собрали ее товар, и побежала за мной. Благодаря мужеству этой женщины, я до сих пор хожу по земле. Далеко на каждый человек возьмет на себя ответственность за чужую испорченную девятнадцатилетнюю девчонку, склонную к суициду. И уж, тем более, никто не доверит ей своих детей. Венера сделала и то, и другое. Как-то незаметно, отобрала у меня сумку и выбросила веревку, грозившую превратиться из хозяйственной вещи в орудие убийства. Пришла в наш старенький дом, переговорила с родителями. Не отпускала меня ни на шаг, собрала мои вещи, а потом увела, как козу, в другое стойло, теплое и безопасное.

      Увезла в Волгоград, одним словом. Там, в большой квартире на окраине города, проживала ее семья – пятеро детей, школьного и детсадовского возраста, и шестая, замужняя дочь, на последнем месяце беременности. Тамара была вынуждена нянчиться с братьями-сестрами, к вящему недовольству супруга. Мое появление стало для них манной небесной. Муж и жена тотчас сгребли чемоданы и отбыли в собственную квартиру, оставив новоявленную няньку со всеми проблемами детского и подросткового возраста. Надо сказать, я с проблемами я справлялась. В основном, конечно же, потому, что дети были привязчивы, хорошо воспитаны и не чурались домашней работы.

      Венера велела мне зваться Анной и всем говорить, что я с Горок. Есть такой поселок, километрах в пятидесяти от Снегирева. Это было спасительное решение. Кому какое дело до моей биографии? С новым именем, в новом образе, я как будто бы потихоньку становилась другим человеком, безразличным к проблемам и бедам неудачницы Клавы Лебедевой.

      Так пролетело два года, в трудах, в хлопотливых заботах. Ничто не напоминало о прошлом, постепенно я выздоравливала. Излечилась и от любви к Алексею, и от страха быть узнанной снегиревцами. Никто не оскорблял девушку, чья репутация была безупречной. Никто не знал, где я спряталась, даже родная мать. Изредка я посылала домой весточку через Венеру, без обратного адреса.

      На третий год, в девяносто седьмом, случилось несчастье – я полюбила. (Молодость, что тут поделаешь). Хуже того, любовь оказалась взаимной. Он жил в соседней квартире, вернулся из армии. В противоположность осторожному Алеше, Вадик не желал долго ждать. Уже через пару месяцев, он приказал отцу с матерью ехать свататься в Горки. Представляете ситуацию? Всеми правдами и неправдами, я отговорила соседей от традиционного мероприятия. Венера принарядила маму и сама привезла ее в город, сама сидела за столом, ловко маневрируя между естественным любопытством сватов, желающих узнать о будущей родне как можно больше, и простотой Альбины Дмитриевны, которая, как известно, иной раз хуже воровства. Не то, чтобы мы с Венерой сговорились обманом войти в чужую семью, но и правду сказать, согласитесь, было невозможно. К тому же, я слишком боялась потерять Вадика. Думала, второй раз не переживу.

      Пережила. Какого позора, каких слез мне это стоило, лучше не говорить.