Клён ты мой любимый. Татьяна Кожевникова

тебе сказать, но… я ухожу от тебя. Я встретил девушку, у нас с ней был роман, мы ждём ребёнка.

      – Да, да, конечно, – всё, что я могла пролепетать тогда, имея мужа младше меня и не имея детей, которых он так хотел.

      Имущественных споров у нас не было, так как мы жили в квартирке, доставшейся мне от бабушки, детей… (это было самое большое моё горе) тоже… Короче, жили долго, расстались быстро. Но после расставания я почувствовала материальную «недостаточность». Я привыкла тратить определённую сумму денег, а моя зарплата библиотекаря не позволяла мне тратить столько же. Продуктов я покупала почему-то в том же количестве и, когда они начинали пропадать в холодильнике, без зазрения совести выбрасывала их в мусорное ведро. С вещами было также не просто. Вещей у меня всегда было немного, но они были: «От…». Когда же пришло время сменить что-то из обуви, и надо было купить что-то из недостающего (а у меня никогда не было лишнего), оказалось, что я не могу себе этого позволить.

      Поэтому, когда моя подруга детства Валя прилетела в библиотеку с выпученными глазами, чтобы сообщить мне, что в художественную галерею требуется работник, что платить там будут в три раза больше, чем в библиотеке – я, не задумываясь, помчалась с Валькой, заключила контракт, а уж потом со спокойной совестью уволилась. И всё сразу стало на свои места. Более того, мне очень понравилась моя новая работа. Иногда было нечего делать (когда погода не выпускала наших посетителей из их уютных комнат в санаториях), но по хорошей погоде посетителей всегда было много – галерея находилась рядом с источником – и большинство из них любили послушать экскурсовода (коим я заделалась). Надо отдать должное Ларисе Андреевне, она не только выставляла картины на продажу, но и делала выставки.

      Итак, на карту было поставлено моё нормальное существование. Если я не «выбью» из этого чёртова Бобра картину, я могу вылететь из галереи сама, как «не соответствующая квалификации», ну или что-нибудь в этом роде.

      Я закрыла галерею на час раньше и отправилась по указанному адресу. Что сказать этому придурку, откуда я знаю его адрес и почему он должен прийти завтра в галерею, чтобы продать свою картину, которую не собирался продавать, я не знала.

      Мне открыла девица, скажем так, неопределённого образа. Я старалась не рассматривать её вульгарного наряда и не смотреть на её слипшиеся волосы, когда-то белокурые.

      – Тебе чего? – она не была озабочена появлением «кого-то», наверное, считала себя «единственной и неповторимой».

      – Мне нужно повидаться с Борисом Алексеевичем.

      – Бобром, что-ли?

      – Если вам так угодно.

      – Бобка, тут тебя какая-то а-ля «Нафталина» хочет, – крикнула она в приоткрытую дверь, не пропуская меня ни на йоту.

      – Пшла ты…

      – А я ей тоже грю…, – девушка пихнула меня своей пышной грудью и попыталась закрыть дверь.

      – Борис Алексеевич ведь ждал гостя, вернее, посетителя, – сообразила я, отчего мне открыли дверь.

      – Ну,