Четыре четверти. Взрослая хроника школьной любви. Александр Юк

Женя, какой ты сегодня грубый. Ты на кого злишься?

      – На себя.

      Маша понимала, что сейчас самое лучшее было оставить его в покое.

      И что, собственно, она к нему привязалась? Но у Маши на душе было светло и весело. Музыка Ванессы Мэй задела давно не звучавшие романтические (а может, прав Гарик – чувственные) струны в душе девушки, и порожденный ими почти забытый аккорд побуждал к действию. В глубинах Леночкиной квартиры упражнялись «Руки вверх», и то здесь, то там вспыхивал смех ребят. Женькин мрачный вид вносил диссонанс во всеобщее веселье. И Маше захотелось сделать что-то для него. Нельзя в такой вечер бросать человека в неравной борьбе с собственными проблемами и неприятностями. Маша придала лицу озабоченный вид, прикоснулась ладонью к его лбу и покачала головой:

      – Когда человек в таком настроении, он либо болен, либо влюблен.

      – А разве это не одно и то же?..

      Ну что бы ей хоть теперь ни промолчать. Черт дергал за язык. Кони с бубенцами сорвали с места и понесли, неуправляемые. Кто знает, куда вынесут эти без узды разгоряченные шальные животные и в какой канаве закончится этот безудержный бег?

      Маша захлопала в ладоши:

      – Ага, значит, угадала. Как же это я сразу не поняла. Ой-ёй-ёй! Как же это тебя, Женечка, угораздило. Что директриса вчера говорила: «Одиннадцатый класс – сейчас только учиться и учиться. Недочитать, недогулять, недолюбить…» А я-то мучаюсь: почему это Женя со мной не стал танцевать. Женечка, расскажи, кто она? Я никому не скажу. Красивая?

      – В темноте не разглядел.

      – Ну, значит, ужасно умная?

      – Не похоже.

      Женя отвечал резко, односложно, не глядя в ее сторону. Но он все же отвечал, и Маша не отставала:

      – Бедненький. Любовь зла. Чем же она тебя тогда пленила?

      – Это легче понять, чем объяснить.

      – Кажется, я это где-то сегодня уже слышала. Ты всегда так говоришь или только когда хочешь отвязаться?

      Женя проигнорировал выпад.

      – Вот везет же некоторым, – произнесла Маша томно-печально, – мальчикам нравятся.

      – Ну, ты-то можешь не вздыхать. Ты нравишься больше, чем тебе самой хотелось бы.

      Маша удивленно посмотрела на Женьку – что это он вдруг?

      – С чего ты это взял? Что ты имеешь в виду?

      – Только то, что ты нравишься всем, а тебе не нравится никто.

      Маша вспыхнула. Она вовсе не думала, что разговор может перекинуться на нее. «Эх, кони, кони, что за кони мне попались – привередливые…» Она хотела что-то возразить, но Женя не дал ей слова:

      – Подожди. Ты говорила – я тебя слушал. Теперь ты послушай меня. Сказки, что рассказывает про тебя Гарик, – это все чушь. Он просто выдает желаемое за действительное. Тебе не нужно ничье внимание. Ты хочешь, чтобы тебя оставили в покое. Поэтому ты стала скромнее одеваться, почти перестала краситься и больше не приходишь в класс с распущенными волосами, как в первые дни. И все равно, ты – слишком хороша. С этим уже ничего не поделаешь. Но этот первый бум пройдет. Ребята привыкнут, потому что привыкают ко всему, даже к красоте.