Танцующая на лепестках лотоса. Джон Шорс

сказала ей так, чтобы он слышал, что считает его красивым парнем. С тех пор он стал к ней намного лучше относиться, а она посоветовала Тиде держать язык за зубами.

      Воисанна дошла до зарослей цветущего лотоса. Над широкими зелеными листьями, стелившимися по поверхности воды, поднимались прекрасные священные цветы с розовыми лепестками и желтыми тычинками. Воисанна вспомнила, как отец рассказывал ей, что разрастание листьев лотоса по воде символизирует собой раскрытие души. Он также объяснял ей, что, как цветок лотоса не может смочить вода, точно так же грех не в силах запятнать чистое невинное создание.

      – Я была его лотосом, – тихо сказала она, продолжая рассматривать цветы.

      Рядом с ней появилась Тида; над водой были видны только ее плечи, шея и голова.

      – Чьим?

      – Лотосом моего отца. Он говорил, что я его маленький лотос. И что я постоянно цвету.

      – Так и есть.

      Воисанна потянулась к Тиде и крепко сжала ее руку.

      – Возможно, когда я была девочкой, – сказала она. – Но став женщиной… Я не чувствую себя цветущей. Сейчас, по крайней мере.

      На противоположном берегу раздались крики. Там собралась группа кхмеров, возбужденно следивших за петушиным боем. Они хвастались друг перед другом и делали ставки на победителя. Хотя Воисанна никогда не любила подобные зрелища, она была рада, что ее соотечественники развлекаются даже в такой тяжелый для их народа момент.

      – Ты боишься своего чама? – спросила Тида.

      Воисанна задумалась. Асал никогда не пытался причинить ей вред, и она полагала, что это не изменится в будущем.

      – Он жестокий, – солгала она, не зная, может ли настолько доверять Тиде.

      – В чем это проявляется?

      – Он берет… все, что хочет.

      – И ты не сопротивляешься?

      – Я однажды попробовала. Но от этого стало только хуже.

      На противоположном берегу рва два чамских воина, сидя на большом боевом слоне, направляли его к группе кхмеров, чтобы разогнать ее. Петухи продолжали драться, пока их хозяева не подхватили их и не усадили в бамбуковые клетки. Чамы что-то крикнули кхмерам, после чего развернули слона и он тяжело потопал по широкой дамбе через ров в сторону Ангкор-Вата. Кхмерские священники и паломники, оказавшиеся на его пути, бросились врассыпную.

      – Неужели для них не существует ничего святого? – сказала Воисанна. – Они убивают. Угоняют в рабство. Они оскверняют само наше существование.

      Тида ничего не ответила. Чтобы не заплакать, она закусила губу.

      Воисанна обернулась к своей подруге:

      – Индраварман бьет тебя?

      – Он… использует меня, но нет, он никогда меня не бил.

      – И все же?..

      – И все же он пугает меня. В гневе он ужасен.

      – Откуда ты знаешь об этом? Что такого он сделал?

      Тида