Жить. Светлана Карис

там руководитель? Других членов клуба знаешь?

      – Да. Президент клуба – Иваныч. Он какой-то спортивный чиновник. Крутой дядька. Ему я первому позвонила, но он вне зоны доступа. А вообще я многих ребят знаю, и жен их. Я часто бывала с ними на соревнованиях… У меня есть номера телефонов некоторых. То есть они были в моем телефоне, но его у меня тоже изъяли. Саша близко общался со многими в команде. Это такое братство, понимаешь? Но я никогда не слышала от них никаких крамольных мыслей. Обычные разговоры про жизнь, про спорт, про работу. Я, конечно, не сильно разбираюсь в политике, но мне казалось, что эти «витязи» всячески поддерживают существующие порядки. Когда взрослые играют в командные игры с оружием в руках, они априори готовы подчиняться. Они команда: что хорошо всем – хорошо одному, а где одному не справиться – команда вытащит. И при этом каждый знает, что если для победы нужно пожертвовать именно им, то он покорно примет такую участь. Всегда считала, что игры в войнушку – это сублимация. Они просто не могут что-то получить в обычной повседневной жизни, поэтому идут на полигон и там реализовываются, выплескивая напряжение, побеждают кого-то, доказывая самим себе свою состоятельность…

      – А чего не получал твой муж? – перебил Антон, глянув исподлобья на Машу.

      – Ну… – она замялась.

      – Ладно. Можешь не отвечать. Извини.

      – Не стоит. Я думаю, это все из-за его работы. Чтобы тебя заметили и выделили, ты должен долго и много прогибаться, переступая через себя. Потом, когда ты принят в «топы», ты должен постоянно быть начеку, чтоб тебя не заменили на еще более гибкого и удобного. А пейнтбол – это по-честному: побеждает сильнейший. Что в этом может быть криминального?

      – Скорее всего, ничего, если только они под прикрытием своих тренировок не вынашивали планы свержения действующей власти, не готовили акций устрашения населения или не собирались ограбить банк, – улыбнувшись, тихо сказал Антон.

      – Зачем ты так? – резко спросила Маша. – Если ты злишься на меня – скажи, я пойму. Вот только ерничать не надо!

      Антон еще раз извинился. В действительности он не очень понимал, чем может помочь Маше. Старые связи и контакты в Службе правопорядка он не поддерживал. К СТОЗА никакого отношения не имел и иметь категорически не хотел.

      Он размышлял. Если Машиного мужа закрыли, значит, были основания. С учетом сегодняшних реалий арестовать по доносу просто, никаких сложностей у СТОЗА, как правило, не возникает. Самое интересное, что Антон не знал ни одного случая, который закончился бы освобождением задержанного. Возможно, такие истории бывали, но они не предавались огласке, чтобы не навредить безупречному авторитету СТОЗА как организации исключительно компетентной.

      – Ты говорила, что могла бы позвонить отцу. А чем он может помочь? – спросил Антон после недолгой паузы.

      – Может быть, ты забыл, но мой отец имеет связи с высокопоставленными чиновниками из первого эшелона власти. Он, наверное, мог бы кого-то о чем-то попросить за Сашу.

      – Как мило, – усмехнулся Антон. – Машунь, вспомни, в какое