Жить. Светлана Карис

привет! – Маша потянулась к щеке Антона и чуть коснулась ее губами. – Ты неумытый и небритый. Впрочем, я тоже не при параде. Но я очень рада, что ты приехал. Я сомневалась, захочешь ли?

      Она внимательно вглядывалась в лицо Антона, пытаясь считать хоть какие-нибудь эмоции. Антон, как всегда, был собран и сдержан. Бросив на Машу пару быстрых взглядов, про себя он отметил ее помятость и суетливость. Вслух Антон спросил:

      – Куда едем?

      – В общем-то, без разницы. Лучше оставить машину и пойти погулять, – ответила Маша и, уловив недоумение Антона, добавила: – Я тебе все объясню.

      – Ну, ок. Если так, то давай здесь ее и бросим. В парк мы не попадем, там закрыто, но можно по бульвару пройтись.

      – Я не против. Только без телефонов.

      Антон остановил машину на бульваре напротив запорошенного снегом памятника и, убрав телефоны в бардачок, направился вдоль улицы. Маша тут же взяла его под руку и решительно повела к увешанным иллюминацией деревьям, глядя на которые возвращались детские воспоминания о новогодних праздниках, волшебстве и чудесах. Здесь, несмотря на столь раннее время, были какие-то шумные, шебутные люди, производившие впечатление публики, изрядно уставшей от веселья.

      Антон был выше Маши на голову, широкоплечий, подтянутый. Одет во все черное: толстовка, джинсы, бейсболка, ботинки. Распахнутый пуховик при ходьбе позвякивал замками молний. Он шагал уверенно и размашисто, что совсем не походило на прогулку.

      Маша, едва поспевая за Антоном, начала быстро и отрывисто говорить:

      – Тош, я очень виновата перед тобой. Я знаю, что не имею права рассчитывать на твою помощь. Но мне не к кому больше обратиться. Я очень боюсь. И я в замешательстве.

      Она заглянула в лицо Антону и тихо произнесла:

      – Прости меня, если сможешь.

      – Давай не будем ворошить прошлое. Я готов тебе помочь, если это в моих силах. Выкладывай, что случилось.

      Маша пересказала события ареста ее супруга. Упомянула, что звонила Полковнику, и тот сделал вид, что не понимает, о чем идет речь.

      – Я могу обратиться к отцу, он мне точно не откажет. Но я не уверена, правильно ли впутывать его в эту историю. Сейчас все так сложно и непонятно. Не знаешь, чего ждать и с какой стороны прилетит. У меня такое ощущение, что все в чем-то виноваты. У нас на работе прямо из офиса забрали сотрудницу бухгалтерии. По ней поступила информация о неблагонадежности. Увели в наручниках. Никто, включая ее саму, не знает, от кого пришли эти сведения и в чем конкретно ее неблагонадежность выражается. Начальница запретила обсуждать данный инцидент, чтобы не сеять панику и самим не попасть под подозрение. Сказала, что все обязательно прояснится и, если человек не виноват, его отпустят. Но прошло уже больше двух недель, а на работе сотрудница так и не появилась…

      – Маш, вспомни, что конкретно говорили сотрудники СТОЗА, пока были у вас в квартире? Может быть, что-то конкретное искали?

      – По делу говорили мало. В основном о том, что Саша участвовал в подготовке какой-то операции по свержению действующей власти, что их преступная группа раскрыта. Все арестованы и дают