Тайны мифологии: рождение вселенной – 1. Раскрытие древнего знания. Александр Киселев

И, само возвращение наших героев из Утгарда домой, в Асгард, опять-таки, символизирует сжатие, схлопывание, возвращения к истоку. Вообще, само их путешествие, вместе со всеми включёнными в него испытаниями, выглядит, как попытка совершить невозможное. То есть, образ здесь всё тот же, это – неудавшаяся попытка первого большого взрыва распахнуться в вечность и бесконечность. Ты видишь, что образы этого мифа, неоднократно и по-разному, рассказывают нам о первом круге творения, о расширении и схлопывании первого большого взрыва.

      И немного о Локи, который здесь был совсем не случайно.

      Локи. И у негодяев есть семья

      Присутствие Локи в предыдущем мифе не случайно. Локи символизирует «искру», то прикосновение божественного непроявленного мира, что необходимо «первому Я» для проявления вовне. Это образ, аналогичный образу египетского Сета, о котором мы ещё с тобой не раз поговорим. Имеет смысл, прояснить для себя, и историю с семейным положением Локи, хотя она и подаётся мифом, как что-то другое, отдельное. Но, как выясняется, эта ещё одна версия всё того же, первого круга творения. Хотя Локи и не является «первым Я», он является той искрой предвечного, непроявленного мира, без которой, «первое Я» не могло бы творить, или даже, просто пробудиться. А значит, в каком-то смысле, они неотделимы друг от друга. И для Локи, как для символа «первого Я» здесь, раз уж само оно, в данном случае, никак отдельно нам не представлено, супруга Локи великанша Ангрбода порождает великого змея Мидгарда – Ёрмунганда, то есть – ту самую пустоту «не Я», страшного волка Фенрира, то есть – первый большой взрыв, и страшную Хель, – всё тот же «Тартар» Гесиода, ту «тьму позади», «тьму за глазами».

      С Фенриром, всё достаточно ясно. Сначала он рос «не по дням, а по часам», до гигантских размеров, просился отпустить его на бескрайние просторы миров ясеня Иггдрасиль, но, в итоге, на него накинули волшебную, то ли сеть, то ли цепь, и приковали к скале на маленьком безлюдном острове. Да ещё и, вставили между челюстями волшебный меч, заговорённый рунами.

      Ты видишь, что эпизод с Фенриром – это совершенно ясный символ, сначала – первого большого взрыва, с его стремительностью, с его претензиями на бескрайность, а потом – сжатия, схлопывания в точку, о чём говорят образы, – «безлюдного острова», «скалы», «прикованности к скале».

      Ты видишь, что здесь в общем-то неважно, сохраняет ли меч пасть волка открытой, распирая её, или тот держит его в закрытой, стиснутой пасти. Раскрытая пасть говорила бы о вбирании взрыва, приведшем к сжатию в точку, закрытая же, – о самом этом сжатии, о стремлении «первого Я» свернуться, спрятаться от леденящей, ужасающей пустоты.

      Сам Локи в этой истории никак не фигурирует, известно лишь, что он отец Фенрира. Аналогом Локи в этой истории, судя по всему, предстаёт бог Тюр. Он, то бог неба и грома, то воинской доблести, совершенно положительный, в отличии от Локи, и здесь, он – близкий друг Фенрира,