Ни стыда, ни совести (сборник). Вячеслав Кашицын

семьи перед фактом. Что мы любим друг друга.

      Мне было совестно. Я никогда не считал себя ксенофобом и не мог предположить в себе высокомерия и презрения по отношению к нему; уверен, мое нерасположение к незнакомцу было связано исключительно с тем, что я хотел быть с нею и только с нею. Но его надменная манера молчать, его невозмутимое поведение хозяина ситуации и вообще что-то странное в нем, не от мира сего, – вызвало во мне раздражение. А тут еще ее словоохотливость – я искренне не понимал, зачем она это ему говорит, хотя и не был способен сделать ей внушение. Выезжая на МКАД, я спросил сухо:

      – Там есть какой-нибудь ориентир?

      – Ресторан «Аяна», – ответила она за него.

      Я выключил приемник – на радио возникли какие-то помехи, – и мы все трое погрузились в молчание.

      Да, она замолчала. То болтает без умолку, с острой досадой подумал я, то слова не вытянешь. В этом она вся. Надо будет поговорить с ней. Серьезно поговорить. Но не сейчас. После отдыха.

      Я еще больше увеличил скорость, поглядывая на указатели. Если верить им, до пункта назначения оставалось около восьми километров. Сущие пустяки, когда у вас триста лошадей под капотом.

      Но как давило на меня молчание! Никогда в жизни, казалось, я не испытывал такого. И я был сердит на нее и зол. Я уже почти ненавидел попутчика. Я не злой человек, но вся эта ситуация меня, признаться, достала. Я ненавидел его, с его запачканной одеждой, с его высокомерной манерой смотреть перед собой, с его бестактным молчанием. А ему, казалось, было все равно. Он продолжал невозмутимо сидеть, глядя на дорогу. Словно ждал чего-то.

      – Прошу тебя, не спеши. – Она снова коснулась моей руки, теперь уже предостерегающе. Но я уже не слушал ее, даже не взглянул – пусть чувствует себя виноватой, кто ее просил брать его?

      – Где это? – грубо спросил я. – Здесь? Или дальше?

      Я летел на такой бешеной скорости, что сам, наверное, не понимал, какое место имею в виду.

      Слева показалось стеклянное здание ресторана. Тут же велись какие-то ремонтные работы.

      – Здесь, – сказал попутчик.

      В следующий момент я увидел табличку «108», а за ней сразу – «1», и у меня в голове вдруг вспыхнуло осознание того, что на МКАД нет 110-го километра. На огромной скорости я пересек разрыв в бетонном ограждении между моей и встречной полосой, повернул руль влево, одновременно ударив по тормозам, и что-то тяжелое, ужасное и окончательное, казалось, разнесло мне голову. Последнее, что я помню, – страшный звук удара. И – чей-то сдавленный крик…

      Все произошло в мгновение ока – но до той самой минуты, когда я пришел в себя, я переживал это мгновение. Вот я давлю на газ; вот делаю резкий поворот; вот машина вылетает на встречку и летит правым боком вперед, переворачиваясь; вот я пытаюсь совладать с ней, отчаянно давя на тормоз. Эта картина застыла у меня в сознании. Это странно, учитывая то, что у меня была амнезия, и память возвратилась ко мне не сразу. Я не помню, как оказался в клинике; но помню до мельчайших подробностей собственно аварию.

      Очнувшись