О грибах, рыбалке, охоте и братьях наших меньших. Игорь Чупров

жеребец сначала попытался сбросить меня, высоко закидывая задние ноги. Потом рванул в ворота конюшни, поставив меня перед выбором: шлёпнуться с высоты в навозную лужу, разливавшуюся весной перед конюшней, либо получить серьёзные травмы от удара о дверной проем конюшни. Я предпочёл первое и спустя время, насквозь сырой и не очень хорошо пахнущий, поплёлся домой.

      Как уважающие себя современные начальники стремятся обзавестись служебными машинами наиболее престижных марок, так и начальники Нарьян-Мара и председатели окрестных колхозов стремились получить в своё распоряжение в качестве средства передвижения наиболее престижную лошадь.

      Все они завидовали председателю колхоза им. Кирова, у которого в упряжке ходил красавец-конь по кличке Лысан. Лысан был на вершок выше остальных лошадей, золотистой масти, ноги в белых чулках и белая лысина на лбу. Имел отличные ходовые качества и нрав бесспорного лидера, гриву до колен и хвост до земли, которые развевались как знамена при его стремительном ходе. К тому же на нём была богатая сбруя, отделанная медными бляшками, и расписная дуга над высоко поднятой головой.

      Многие мальчишки мечтали прокатиться в передке кошёвки Лысана и поухаживать за ним во время многочасовых стоянок в городе в ожидании хозяина – обтереть потную спину, отпустить супонь, подбросить сена из кошёвки, иногда принести попить теплой воды. Но это позволялось только мне, потому что я был племянником его хозяина, Исая Васильевича Малышева. Уже в восемь лет я имел определённый опыт ухода за лошадьми сельхозтехникума и управления ими. Ведь мы жили рядом с конюшней, где наша мать одно время работала конюхом, а я с малолетства помогал ей.

      Внучка Вероника и дочь Ирина предложили Игорю Чупрову вспомнить, как в молодости он обучал жеребца ходить под седлом

      Управляя этими лошадками, я приобрёл опыт, как их погонять, особенно в тех случаях, когда путь лежал за черту города. Плети возчика-профессионала у меня не было. Зато вдоль проложенных по льду санных дорог стояли вехи, от которых не возбранялось отломить подходящую вицу.

      Особенно много вех я переломал в морозную ночь января 1952 года. Работая в школе деревни Оксино, сестра Татьяна с подружкой на Новый год и зимние каникулы пришли в город, преодолев путь около сорока километров. К моменту их возвращения нагрянули крещенские морозы, путешествие в такой холод становилось проблемой, но невыход на работу в те времена мог привести к непредсказуемым последствиям. Поэтому мать пошла к завхозу техникума Андрияну Носову просить лошадь подвезти девушек до деревни Бедовое, то есть до половины пути. Он ответил, что рано утром собирается ехать за сеном, поэтому может выделить только Упрямца, которого все возчики отказались брать наотрез. Маме ничего не оставалось, как согласиться и собрать в дорогу Татьяну и меня – в качестве кучера.

      Упрямец был не простым, а умным упрямцем. Знал, что от детской руки ему много не достанется. Поэтому мне пришлось прибегнуть