Пламя изменений. Алексей Олейников

правде сказать, он вообще не хотел драться. Но позади Дженни, она спит под деревом, и пока она не проснулась, они не могут сойти с этого места. Так велел Смор – найти ее и помогать.

      Людвиг Ланге изумился:

      – То, что ты меня вытащил из какой-то речки, не значит, что я дряхлый старик. Ты выдохнешься раньше, чем я даже вспотею.

      – Господин Ланге, меня не интересует, когда вы вспотеете, – сказал Бьорн, открывая сумку с Древним льдом. – Я просто хочу знать, какой у нас лимит времени, прежде чем…

      Шорох в лесу, мгновенный, словно след ветра – но это не ветер. Облетает листва, срезанная невидимым лезвием.

      – Что это? – Бьорн с трудом поднял голову, придавленный тяжелой рукой Людвига.

      – Алмазная нить. Слышишь звон?

      Бьорн прислушался. Вдалеке чирикали какие-то зяблики, шелестела листва над головой и… где-то над ними, очень тонко, плыл едва различимый звук.

      – Слышу. Только не знаю, где он. Это кто?

      – Темники, – Людвиг подобрался, подтянул колени и вогнал молот в землю, подняв облако пыли. – Ловчие машины Дикой Гильдии, очевидно.

      – Это еще зачем… Апхчи!

      – Затрудняет обзор противнику. К дубу! – Бьорн не успел прочихаться, как Людвиг мощным толчком отправил его к дереву.

      Юноша расстегнул сумку.

      Древний лед расцвел в руке фиолетовым цветком, мир потерял все цвета, кроме оттенков синего, красного и серого, окружающее преобразилось, словно разом совместилось несколько отражений разных граней зеркала. Одна грань высвечивала то, что видели прежние, человеческие глаза Бьорна, – поляну, Людвига, стену леса, облако пыли, белое тело дуба за спиной. Грань вторая отобразила пламя жизни всех живых существ вокруг, и Бьорн наконец разглядел нападавших.

      Четыре прозрачные фигуры – четырехрукие, уродливые легкими карандашными штрихами набросан их холодный механический облик в обычном мире – пройдешь мимо и не заметишь, но в каждой ворочается пламя искаженной жизни. Не просто механизмы – плод противоестественной алхимической связи живого и неживого. Ловчие машины Дикой Гильдии.

      Древний лед разворачивал веер отражений, Бьорн сбивался со счета и их смысла уже не понимал. Что значат тонкие нити сотен оттенков серого, вьющиеся над каждым из живых существ, отчего белый дуб за его спиной пылает как солнце, и отчего Дженни, спящая в корнях, окружена тысячью своих призрачных отражений?

      Смор неохотно учил Древнему льду.

      «Хочу, чтобы ты остался человеком, – говорил он. – Каждый зверь должен быть своей породы. Я и так слишком много тебе дал».

      Сейчас бы это знание пригодилось.

      Ловчая с тихим стрекотом втянула алмазную нить в брюхо. Существа быстрыми прыжками окружали Стража.

      – Я таких еще не встречал, – сказал Ланге с удивлением. – Их почти не видно. Какой прогресс…

      – Потрясающе, – согласился Бьорн. – Возьмем у них интервью?

      Людвиг хмыкнул:

      – Охраняй Дженни.