Нарушители. Память Каштана: темный замок. Память Гюрзы: светлые сады. Елена Ядренцева

потянуть – просто чтобы вот этот неизвестный перестал так задирать нос.

      – А, Гюрза, – сказал Ференц. – Вот тебя-то я и ждал. Это Карина. Покажи-ка ей тут всё.

      – А она из разряда «гостья» или же из разряда «навсегда»?

      – Думаю, навсегда. Гюрза, а Гюрза? Пальцы в саже почему?

      При встрече эти двое всегда так взглядами друг в друга и впивались, будто соревновались, кто у кого больше углядит увечий.

      В тот раз Ференц начал первым, пока Карина смотрела на мальчика-призрака, на кирпичи у стены, на дым и на одуванчики. Она же даже зубной щётки с собой не взяла. На той стороне вообще есть зубные щётки? Почему-то, когда стоишь не ночью на заправке, а среди бела дня на тут и там закапанной белой краской траве, бояться той стороны не получается.

      Гюрза всё молчал, и потому Ференц спросил снова:

      – Гюрза, а пальцы в саже почему?

      – Так ведь драконы же.

      – А обязательно было пальцы в пасть совать?

      – Ну а как, если они в этом возрасте иначе не едят?

      Потом Карина насмотрелась на его драконов – мелких, совсем юных, с облезшей чешуёй, под электрическими лампами в аквариуме. Один почти не двигался, лежал, положив третью шею, самую тонкую, на овальный плоский камень – как на плаху. Шеи у них у всех были непропорционально длинные, а некоторые головы – без глаз.

      – Некоторые отмирают, – пояснил Гюрза, который проводил для неё эту экскурсию, – мы прижигаем. Это в порядке вещей.

      – А я думала, в каждой голове своя душа.

      – А я думал, ты их впервые видишь.

      – То есть мне что, обязательно что-то видеть, чтобы об этом думать, да? – Карина даже встала посреди драконьей комнаты – аквариумы на столах, еловые ветки, кое-где лианы, кастрюля с кашей и кастрюля с творогом. – А закрыла глаза – не знаю ничего, да? Ты бога, что ли, видел?

      – Опыт соприкосновения со сверхъестественным, как правило, сугубо индивидуален, а значит, в споре одинаково нерелевантен, и стоит вывести его за скобки изначально.

      В тот, первый, день Карина ещё не знала его манеры чуть что переходить на сложную речь. Она вообще не знала никого и ничего: ни самого Ференца, который числился здесь тёмным властелином (вау), ни привидений (дважды вау, Семён из них), ни минотавров, ни статуй с отбитыми пальцами и носами – ничегошеньки. Трижды вау, ты попала на ту сторону, и как попала – Катька обзавидуется!

      – Ты что, – спросил Гюрза у Ференца и аж сощурился, – ты что же, проходил сквозь тьму неуставным способом?

      – Ну не было у меня времени петлять, – отозвался Ференц и взъерошил Гюрзе волосы. Тот перетерпел – не подставлялся под руку, но и не шарахнулся. Так, переждал, как порыв ветра. – В следующий раз по всем канонам пойду, только не бурчи. Там в этом шкафу ещё кофе затхлый, как…

      – Как неоткопанные помещения.

      – О, и даже хуже. Что, Карина-краса? Гюрза тебе покажет, где еда и одежда… – Он сам себя прервал на полуфразе и кивнул Гюрзе: – Сотворишь ей?

      – А сама она не может?

      – Первый день человек на