Тёмный лес. Григорий Васильевич Исаев

Эти сокровища притягивали Иллира, как магнит. Но стареющий правитель Юкстомара не собирался сдавать свою землю без боя. Его флот по-прежнему властвовал над Скафским морем, а армия, пусть и уставшая от времени, могла встретить любого, кто осмелился бы пересечь реку без приглашения.

      Но и мудрость, и гордость не могли остановить неизбежное. Старейшины Юкстомара пытались предостеречь – война не решает проблем, лишь углубляет пропасть между народами. Но страх перед грядущей бурей сковывал сердца. Граница дрожала, пока река Дилана всё так же спокойно несла свои воды, омывая берега, на которых судьбы уже начали сплетаться в новый узор истории. Эта река помнила битвы. Её волны уносили вниз по течению кровь павших.

      Но угрозы исходили не только от мечей.

      В недрах Ланишского леса таилось древнее, тёмное зло. Ведьмы, что жили там с незапамятных времён, защищали свои земли с яростью, губя тех, кто осмеливался бросить им вызов. Здесь же, среди корней и туманов, скрывались поселения южных кариумов – народа, забытого этим миром, предпочитающего тень, а не свет. Их скрытность не спасала их от столкновений с иллирийцами. Они ненавидели пришлых, а война, пылавшая на севере, находила отклик и в их сердцах. Они поддерживали своих северных сородичей в Лесной войне, но и сами становились жертвами набегов, и с каждой пролитой каплей крови ненависть их только крепла.

      В этом бурлении страстей, среди предзнаменований и надежд, люди искали свой путь, живя в ожидании того, что принесёт будущее. И в самом сердце хаоса стояли те, кому некуда было бежать.

      Солдаты, крестьяне, охотники – простые люди, вынужденные бороться за выживание, не ведая, что их судьбы уже вплетаются в великое полотно истории.

      Среди них были Вавила и Аполло. Один – наёмник, чья дорога всегда вела к крови и тайным играм власти. Другой – рядовой солдат из легиона Западных Ветров, сражавшегося за царя и родину. Их пути начинались в разных местах, но судьба уведёт их дальше – в самые глубины Тёмного леса, где магия ведьм столкнётся с человеческой решимостью, а кровь станет единственной ценой за право жить.

      Глава I

      На узких улочках Эзилата ночь шла, будто по зыбкому песку, глухо и тяжело. Плотно севший туман обнимал крыши, подступал к окнам и глотал каждое слово, произнесённое запоздалым прохожим. Узкие улицы были похожи на запутанные коридоры, где никогда не стихал шум. Дома, сложенные из кирпича и камня, вздымались в два или три этажа, а их балконы нависали над прохожими так низко и плотно, словно сговорились лишить жителей города солнечного света и воздуха.

      На верхнем этаже одного из таких домов, в комнате с обшарпанными стенами, жил Вавила. Его холодное чердачное жильё было лишено уюта: ни лишней мебели, ни украшений, только старый деревянный стол, пара стульев и кровать у стены. Здесь не было слышно ни шума, ни разговоров соседей. Для тех, кто жил под ним, валлиец Вавила был всего лишь тенью, которую лучше не тревожить. А он и не хотел быть чем-то большим.

      Здесь, в этом городе, где жизнь дышала резким перегаром трактиров и застоявшимся смрадом уличных помоек, каждый искал способ, как выжить. А Вавила давно уже знал, как прожить – не просто день, а долгие годы, подминая под себя чужие страхи и сомнения. Жизнь в бедности среди иллирийцев не оставила места для идеалов. Вавила быстро понял, что сила, хитрость и готовность идти на риск – это единственное, что поможет выжить. Это сделало его прагматичным и циничным. Он научился использовать людей, не привязываясь к ним, и избегать любого, кто может стать обузой.

      Он сидел за грубым деревянным столом. Перед ним лежал перевёрнутый нож, тонкий и острый, как зимний ветер, а рядом – маленький кожаный мешочек. Он не раскрывал его, но знал – внутри много золота, скрытого под мягкой дорогой кожей.

      Вавила провёл ладонью по гладкой поверхности стола, словно стирал с него невидимую пыль. Его руки, жилистые и крепкие, как у человека, привыкшего к тяжёлой работе, двигались неторопливо, с едва уловимым холодным расчётом. Светлая кожа, чуть обветренная, выдававшая годы, проведённые под открытым небом, напрягалась на костяшках пальцев.

      Он думал. Дела государственные его никогда не волновали, даже когда несколько лет назад столица горела ярче, чем утренняя заря. Политика, войны, амбиции властителей были для него всего лишь шумом. В его жизни не было места патриотизму, но была дисциплина: каждый заказ доводился до конца, а каждый удар ножа стоил ровно столько, сколько договаривались.

      Он давно уже был частью «общества», известного лишь узкому кругу людей. Верные Слуги не служили царям, не воевали за знамёна, не поднимали тостов за честь и добродетель. Они были друзьями тех, кто платил, и врагами тех, чьи имена стояли в заказах.

      У них не было идеалов, не было жалости, не было сожалений. Только цена, только договор, только холодная точность исполнения. Вавила давно понял: здесь не задают вопросов. Здесь не сомневаются. Живёшь – пока выполняешь свою работу.

      И вот теперь перед ним сидел человек в тёмном плаще. Его лицо прятала глубокая тень капюшона, и лишь мерцающий свет свечи вырывал из тьмы край бледной щеки и твёрдо очерченные губы. Голос незнакомца был низок, как