История медицинской лавочки. Александр Петрович Пальчун

и уложил его на крышу своего дома, разумеется – позолотой вниз. У тебя были протечки в крыше?

      – Ты о какой крыше?

      – О кровельном железе.

      – Не помню такого.

      – Вот видишь. В прежние времена умели золотить! С крышей твоего дома все было благополучно пока не случился пожар. Железо покоробилось от огня, а его позолота стекла на землю. И посмотри, что получилось! – Аникеев указал на только что изготовленный золотой слиток, который из эстетических соображений надраили металлической щеткой.

      – Дедушка бы не одобрил твою идею, – вздохнул Егупкин и почесал затылок. Аникеев продолжил.

      – А ты, как человек хозяйственный и аккуратный, собрал натекшее с крыши золото. Не валяться же ему на земле?! И придал золоту правильную форму. Кто после этого усомниться в твоей порядочности и аккуратности?

      – А если епархия потребует возвратить свое имущество?

      – Пусть сначала заберет церковные кирпичи из домов на вашей улице! А мы с тобой предложим наше золото банку.

      – А там поверят в твою версию?

      – Смотря сколько запросишь за унцию.

      – За что?

      – Сколько захочешь получить за товар?

      – Так мы его продадим?

      – Нет! Выложим золотыми брусочками забор вокруг сгоревшего дома!

      Дальнейшей разработке планов реализации золота помешал неожиданный визит. Неподалеку остановился Мерседес.

      – У кого-то чутье на золото, – недовольно проворчал Егупкин.

      Но гость, вернее гостья, ничего не подозревала о неожиданной находке друзей. Приехала Таисия Веденская, бывшая невеста Егупкина, а ныне – владелица агрофирмы и консервной фабрики «Накормлювсех».

      Веденская принадлежала к тем удивительным женщинам, которые с каждым годом становятся только краше. Как это им удается, непонятно. Веденская была пышной в некоторых местах брюнеткой с ясными и умными глазами. Строгий деловой костюм от Гуччи, выигрышно подчеркивал ее фигуру. Она и сейчас способна была сразить любого мужчину. А уж лет десять назад, да еще без всех этих лишних иностранных тряпок – тем более. Живым свидетельством тому был Егупкин.

      Погорелец Егупкин поднялся со скамьи, предложил своей бывшей подруге присесть. Веденская опустилась, осмотрелась по сторонам. Кто знает, может быть, лет этак двадцать назад она уже сиживала на этом месте и слушала соловьиные трели в перерывах между поцелуями с Егупкиным.

      – Ваня, мне сказали, что ты отказываешься переезжать в новую квартиру, – сказала Веденская. – Это правда?

      – Отказываюсь! Где родился, там и пригодился.

      – Не смеши. Ты родился на Луговой, а здесь жили твои дедушка и бабушка.

      – Вот и я скоро стану дедушкой… без бабушки.

      – Я не виновата – это твой выбор.

      – Да как ты можешь! – с Егупкина мгновенно слетела шелуха учтивости. – И месяца не прошло!

      Веденская тоже вскочила на ноги

      – Вот именно! Через месяц порадовал письмом. Просил не беспокоить и не отвлекать от службы!

      – Да ты с ума сошла! Какое письмо?!

      – Твое!