Горечь отверженных. Полина Измайлова

организма. Так что за праздничным столом сидели сплошь нужные люди. Детям накрыли маленький столик в моей комнате, и мы, познакомившись, вполне мирно развлекались в меру своих детских интересов. Взрослые, вдоволь испив горячительных напитков, пустились в пляс, мы же с нескрываемым любопытством наблюдали за танцами.

      Пятилетний Миша, недолго думая тоже пустился в пляс, немало насмешив взрослых, поскольку стал подражать тётям и лихо отбивать такт ногами. Изрядно напившись лимонаду, который теперь не вызывал у меня негативных последствий, мне захотелось справить малую нужду. Дело это было весьма деликатное, по крайней мере для меня. Поскольку в доме не было удобств, то мы с мамой все свои нужды справляли на ведро, а папа затем всё выносил на улицу, в отведённый общественный туалет. Ведро для этих естественных нужд находилось в кладовой, а посему и нужно-то было всего войти туда, включить свет и всё…

      Но это для людей без комплексов, но я же вся как раз из них и состояла. Для того, что бы естественный процесс происходил непринуждённо, было мало того, чтобы меня в этот момент было не слышно, мне надо было, чтобы никто и не догадался, по какой надобности я отлучилась. И вот, наконец, улучив момент, я стремглав понеслась в нужном направлении, достигнув кладовой, я решила не включать свет, так как в маленькое оконце, которое находилось под потолком кладовой, проникала полоска света из кухни, которой мне было вполне достаточно для несложных манипуляций. Но как только я управилась со своими деликатными делами и уже готова была выходить, в это время, совершенно рядом, раздались голоса, и я, не желая быть застигнутой при выходе из импровизированного туалета, я решила подождать, пока путь окажется вне досягаемости чужих глаз.

      Воистину блажен тот, кто не ведает…

      Но я, в силу своих комплексов стала свидетелем разговора, явно не предназначенного для посторонних ушей. Начала этот разговор мама моей новой знакомой девочки Зои, которая, кстати сказать, мне очень понравилась, поскольку была спокойна и миролюбива. Голос Зоиной мамы был взволнованным, и потому она говорила довольно громко:

      – Ах, Галина, только с вами я могу поговорить на волнующую меня тему! Дело такое деликатное, но это всё так волнует меня, так изводит, я прямо совершенно потеряла покой и сон.

      – Не волнуйтесь так, дорогая Софочка, вы же знаете, что я ни кому, ни-ни! Да как вас, дорогая, не понять, у меня у самой, я так думаю, такая же точно проблема.

      – Да что вы, Галочка, совсем напротив! Смотрю я на вашу девочку и не нарадуюсь. Она такая миниатюрная, изящная, а наша, ну прямо до неприличия рыхлая, пухлая. Она своим аппетитом меня просто с ума сводит, что ни дай – всё съест и ещё непременно добавки просит. Сначала, после того, как мы её из детского дома взяли, я думала, что она наголодалась, но это само собой со временем пройдёт, но вот уже три года прошло с той поры, а её страсть к поеданию любых продуктов так и не прошла. Вы представляете, она ест самую жирную колбасу с салом. Все нормальные дети его