Нештатное искривление. Повести. Юрий Проценко

откланяться. Спешу, знаете ли, по делам службы. До встречи в «Млечном пути».

      – И что – больше никаких от вас пояснений? – недоверчиво поинтересовался я.

      – А какие ещё пояснения? – удивился он. – И так всё понятно.

      И внушительно прибавил.

      – Должно быть, по крайней мере.

      Он поднялся и откланялся, щёлкнув при этом каблуками.

      – Пенсию-то подписали? – спросил я вдогонку.

      – Теперь-то уж точно – подпишут, – загадочно бросил он, перед тем, как исчезнуть за дверями.

      Геннадий Тимофеевич был весьма крепок и жизненно активен. Потому известие о его гибели в нелепой автомобильной аварии, поступившее спустя всего лишь пару недель, меня расстроило и насторожило. Правда, в преднамеренность случившегося не верили даже известные мне закоренелые местные конспирологи. Один из них, правда, утверждал, что появление лося в тёмное время суток на дороге в нужный момент вполне можно организовать (а именно это и стало причиной гибели Старожилова). Однако продвигающий данную версию был известен как человек, одержимый духом противоречия, а потому стремящийся по любому вопросу иметь собственное, непременно отличное от иных мнение. Которое жёстко отстаивалось им, несмотря на любые предъявляемые оппонентами аргументы. А потому чаще всего игнорировалось. Случалось, впрочем, и зря.

      На сороковины полковника (а Старожилов, до того, как выйти в отставку, всё же успел получить очередное звание) мы с Тягиным, Костичем и Краеведом собрались в том же самом ресторане, и за тем же столиком где когда-то состоялось моё первое с покойным знакомство. Назывался ресторан «Млечный путь».

      Где-то после третьего – пятого тоста я между делом проговорился о визите Старожилова, на что остальные, обострив эмоции крепким напитком, отреагировали оживлённо и заинтересовано.

      – Так ты что, того, ещё и литератор? – недоверчиво переспросил Тягин. – А то что-то как-то мне не очень…

      – Ты вот не куришь, и – не кури, – назидательно заметил ему Краевед. – А то выпьет с гулькин нос, сразу на табак его, видишь ли, тянет. И со ста грамм уже забалтывается…

      – Категорично отвергаю! – отрезал Тягин. – Я не за и я не бал. А ты бы вот лучше бы по теме бы прокомментировал бы.

      Он придал лицу скептическое выражение, каковое обычно принимают в тех случаях, когда аргументы в собственную пользу напрочь отсутствуют.

      Краевед на выпивку не в пример Тягину был крепок. При этом курил он исключительно питерский «Беломор», который доставал неведомо где.

      – Мне это представляется намёком на желательность художественного изложения событий, связанных с нашей совместной деятельностью. Вот.

      Он обвёл нас внимательным взглядом.

      И умолк, очевидно, ожидая от нас подтверждения – возражения.

      Мы, однако, тоже дружно молчали.

      – Я требую диалог, – угрожающе предупредил Краевед.

      – Мы обозначили согласие, –