Путешествие к центру себя. Джулия Эйлер

из нас, но перенестись душой к другой части собственной души – это всегда пожалуйста.

      Просторная, но захламленная комната, шесть на пять примерно, одна стена, та что слева от меня, на три четверти закрыта секцией, или стенкой, как просто ее называют пенсионеры, влюбленные в эти самые стенки. В дальнем углу, впереди, кровать, над ней такой же советский, как и все здесь, ковер. По правую руку диван – думаю, говорить, что над ним тоже имеется ковер, не обязательно, не так ли? Позади меня балкон. А там… Цветы! Десятки горшков с цветами, и каких там только нет! Вот только возле них стоит разъяренный мужчина, который едва заметно пошатывается. Пьяный. Вдруг, мужчина резко поворачивается, хватает горшок с цветком и с силой бросает вперед. Там, возле кровати, стоит женщина. Она плачет. Тихо-тихо плачет, чтобы не разозлить его ещё сильнее.

      – Тварь! – орет он, замахиваясь очередным горшком. Кажется, это фиалки. Точно, фиалки.

      Только теперь я замечаю ее, свою душу. Она сидит за креслом, стоящим посреди комнаты, и трясется. Она плачет беззвучно, колотится, словно от холода и едва слышно повторяет: «Помоги мне, помоги пожалуйста». Я чувствую исходящие от нее волны страха, безысходности и зарождающейся ненависти.

      Я щелкаю пальцами, отключая для нас, для меня и Настеньки, так зовут это воплощение, звук. Негоже нам слушать эту ересь.

      Опускаюсь на колени перед девочкой: огромные серые глаза наполнены болью, русые волосы заплетены в аккуратные косички, одежда чистая, хоть и не новая. Значит, алкоголик у нее только папа. Вряд-ли девочка в семь лет может так хорошо за собой следить.

      От моего присутствия, от вакуума, которым я нас накрыл, девочка постепенно успокаивается. Она не видит меня, не чувствует, что я обнял ее и поглаживаю по голове и спине, но успокаивается, потому что организм запустил скрытые резервы. Настя потом и не вспомнит этот эпизод, потому что ей помогли его пережить. Ее детству ничто не угрожает – до тех пор, пока пьет только один родитель.

      Наверное, вся ситуация в целом, выглядит довольно комично, хотя и, в общем-то, смешного в ней и на ноготь не наберётся: мужик швыряется цветами в свою жену, в то время как посреди комнаты, за креслом сидит их дочь в объятиях своей души – взрослого и довольно симпатичного мужика. Это так, к слову пришлось. Весело, ничего не скажешь.

      Наконец, горшки над нашими головами перестают летать. Мужик заваливается на диван, поводит рукой в сторону жены, будто приказывая что-то. Та скрывается за дверью, появляясь через двадцать секунд с бутылкой пива в руке. Стеклянной.

      Мне хочется заорать: «Идиотка! Он же потом эту бутылку об твою же голову разобьёт!». Но я молчу. Молчу, не потому что она не услышит, а потому, что у нее есть собственный ангел-хранитель. И если он это допускает, значит – это урок для ее души. Нет смысла спасать того, кто не хочет быть спасенным.

      Пол-литра пива исчезает в глотке мужика так быстро, будто он с кем-то соревнуется. Момент, и алкоголик храпит. Бутылка на полу. Женщина выдыхает и шепчет себе под нос:

      – Ну