С мейсе Райкконен что-то не так. Анна Ледова

жгутом.

      – Поливом можно регулировать силу удара, – игриво подмигнул мне торговец. – От нежных поглаживаний до полноценной…

      – Разберусь, – сквозь зубы процедила я.

      Поганец обнаружился в саду и за пару часов моего отсутствия, оказалось, вымахал ещё на полголовы. Сомнений, что за каланча из него вырастет, уже не оставалось. Та самая, что своей каштановой шевелюрой горазда сшибать опасные растунции в заброшках.

      – Ой, Уночка, бабочка наша трепетная! Вернулась! – обрадовался Фрэнки, почти невидимый на солнце.

      Я только шикнула на дворецкого, не сводя пристального взгляда со спины подростка. А вот спина от злобного шипения очень уж знакомо подобралась, напряглась пока ещё тощая шея… Фрэнки вздрогнул и поспешил в дом. Вот и хорошо, а то сил держать в себе злость уже не было, как бы и призрак под горячую руку не попался.

      – «Тётенька», значит?!.. – недобро протянула я, распуская легкомысленный бантик жгута. – «Старенькая», да?.. Ничего, Удавиха не успела, так я за нас обеих расстараюсь!

      И отпустила растунцию на волю. Выпоротник взбодрился при виде растерянно замершего поганца и молниеносно выкинул стрекало.

      – Детка! – заорал мгновенно всё понявший поганец и успел увернуться. – Я ведь как лучше хотел! Ну, просто узнать тебя поближе! Я тебе даже цветов купил, как обещал! Ресторан забронировал! Ну, сходим, когда ещё немного подрасту…

      – Пошёл вон, ушлёпок!! – проорала я, тыча растунцией в тщедушное подростковое тело.

      Реакция у поганца оказалась отменная: он изгибался змеёй, и атаки выпоротника приходились впустую.

      – Уна, детка, мы ведь так сблизились! – вопил Эричек. – Ну, я про последние два дня! Хотя до этого близость вообще отпад была…

      – Урр-рою!

      – И меня заодно закопай, – меланхолично высунулась из задней двери Мора.

      – Ты!.. Да ты хуже упыря! Те просто кровь пьют, а ты к самой душе присосался! В доверие втёрся!

      Выпоротник устал стрелять побегами в слишком увёртливую жертву и переключился на неподвижное убоище, так что горшок я бросила.

      – А я ведь пожалела тебя! Сиротиночку якобы! Генриетта! Пистоль мой тащи! Новые умертвия плодить буду!

      – Так я сиротиночка и есть, не врал! Китти! Либби! Убивают! – завопил поганец. – Уна, детка, ну серьёзно – твой же косяк! Сама виновата!

      – С чего это? – орала я, отломав попутно сухую ветку от раскидистой ольхи.

      – Сама же сказала повзрослеть и про детство в заднем числе! Вот меня твоим колдунством на следующий день и накрыло, пока я под оборотным зельем был! Мне, думаешь, весело было в таком крохотном тельце застрять?!..

      – Да не колдовала я! А тебе за дело досталось! Ишь, припёрся в Альмату и сразу к растунциям полез! А мне, можно подумать, было весело с тобой против воли под пассифлорой кувыркаться! Да не уворачивайся ты, всё равно врежу!

      – Тебе, вообще-то, понравилось, – поиграл бровями поганец. – Я же знаю, когда по-настоящему, а когда так, невпопад стонут…