С мейсе Райкконен что-то не так. Анна Ледова

новое назначение проигнорировал, но присмотрелся к оружию. А я невольно присмотрелась к Эрику. Поганец… тьфу ты, пистоль! Пистоль был действительно красивый: с затейливой чеканкой по стволу и золочёной монограммой «СР» на ореховых щёчках рукоятки.

      – Ох, потеря потерь, – сочувственно сказал Эрик. – А у парного, начальник, накладки костяные были, но с тем же вензелем?

      – Так ты его видел, паршиве… В смысле, дорогой мой новый оперативник! Костяные, как есть! – обрадовался Скоропут. – Из бивня виндейской твари, что величиной с дом, очень уж матерьялец редкий… Где?!..

      – Кажется, видел… – протянул поганец, нахально глядя мне прямо в глаза. – А, может, и нет…

      Вот же памятливый, сволочь. Надо было его сразу из того пистоля в заброшке пристрелить.

      – Не видел, – прошипела я и наступила ему на ногу.

      – Ох, точно… с другим спутал. У пристава Нишо́на просто похожий. Извини, начальник, – развёл он руками. – Обознался.

      – Никакого от тебя толку, Ро́йне, – буркнул Скоропут.

      – «Ройне»?!.. – моментально вскипела я. – Дядька, а ты у этого проходимца документы смотрел вообще, прежде чем на работу брать? Либо врёт напропалую, либо бабка его так и не смогла определиться с имечком и весь ономастикон ему при рождении в свидетельство записала.

      – Ройне – это уже фамилия, – скромно потупившись, сообщил поганец. – Но мне больше нравится «Эричек» – из твоих поджатых губок это звучит так сурово и так… многообещающе…

      Я только зло зыркнула на него, а Скоропут уже громко хлопнул в ладоши:

      – Так, деточки! Потом миловаться будете. Дело для вас есть… Уна, письмецо получила?

      – Нет! – тут же открестилась я. – Я просто так зашла. По тебе, дядька, соскучилась.

      – Да ну как «нет», Уночка, – нехорошо протянул Всевидящее око, снова отрезая мне путь к отступлению. – А я вот точно знаю, что некая мейсе Райкконен сейчас проживает в заброшенном особняке графа Стефен-Дари, потому туда и прислал.

      Я лишь чиркнула большим пальцем по горлу, в упор глядя на поганца, сдавшего дядьке место моего нынешнего проживания. «Ещё и стукач», – прошипела я. Поганец послал мне воздушный поцелуй в ответ и сложил сердечко из пальцев.

      – Получила, знаю. Вот и бесишься. Ты, племяшка, не корёжься. Выручи дяденьку… А то за решётку упеку. За уклонение от должностных обязанностей. И самовольный захват частной собственности.

      Орала я долго. Топала ногами, бросалась личными делами, грозила небесными карами и вечным поносом. Те сотрудники, что были со мной немного знакомы, сливались со стенами и медленно ползли в сторону выхода. Бандитская ряха, легко и мимоходом высвободившись из «браслеток», смотрела со всё возрастающим интересом.

      Ни одна из сказанных в запале угроз сбыться не пожелала. Тогда я перешла на мольбы и даже попыталась пустить слезу, но легче разжалобить каменную статую, чем Скоропута Райкконена. И снова оставалось лишь торговаться в мелочах.

      – Ладно, – смирилась я. – Сделаю. Но заявление