Академия чародейства и проклятий 3. Война света и тьмы. Сара Фейрвуд

меня частично, все еще была частью моей новой природы. Словно темный мотор, она подпитывала каждое из моих движений.

      – Но это же безумие, – продолжила Бэт, вставая с кровати. – Ты только что воскресла. Никто, кроме нескольких людей, даже не знает, что ты жива. Вмешиваться прямо сейчас – это чистая импульсивность. Миранда, Вальдо, даже эта чертова Академия – они все играют в одну игру. Если ты сейчас бросишься мстить, они раздавят тебя, Клэр.

      Честно говоря, ее слова раздражали меня. Но она была права в одном: они все играют свою игру. Только я больше не хочу быть пешкой на их доске.

      – Я не пешка, Бэт, – сказала я, глядя на нее. Мои ногти зарифились в ладонь так сильно, что можно просверлить ладонь насквозь.

      Тишина ночи была обманчиво мирной, холодный лунный свет пробивался сквозь занавески в спальне и освещал строгие линии мебели. Моя грудь с трудом вздымалась от гнева и отвращения, что бурлили в моем теле. Бэт смотрела на меня широко открытыми глазами, все еще пытаясь переварить то, что я только что сказала. Даже спустя минуту после новости о смерти Эдварда ее взгляд был пустым, блуждающим, будто она отказывалась принять услышанное.

      Я остановилась, хотя мои нервы требовали движения, агрессивного выплеска энергии.

      – Бэт, – сказала я тоном, который напоминал сталь. – Мы не можем больше стоять в тени. Если я стану продолжать играть жертву, этот мир сожрет нас живьем. Ты понимаешь, кто я теперь? И кем я должна быть?

      Ее легкая дрожь не осталась незамеченной. Она знала. В глубине души она знала, что ситуация изменилась. То существо, что сейчас стояло перед ней, уже не полностью принадлежало миру, в котором жило раньше. Дампир. Маг без магии теней. Полумертвая. И это, похоже, пугало её больше всего.

      – Ты всерьез собираешься покончить с каждым белым магом? – тон её вопроса был резким, но я слышала нотки страха.

      – Да, – резко сказала я. – Они все нам враги. Миранда доказала это своим поступком. Они заботятся лишь о своей идеализированной иллюзии порядка, уничтожая всё, что не вмещается в их узкое представление о справедливости. Они боятся магии теней, боятся того, что мы можем на них поднять руку. Но я больше не буду бояться их.

      Эти слова срывались с моих губ хриплым шепотом, но в них была моя истина. Если раньше я пыталась казаться той, кто хочет вести мирный диалог, то теперь от той девушки не осталось ничего.

      – А что, если ты ошибаешься? – робко спросила она.

      Я остановилась. Её слова застряли, как торчащий из души осколок зеркала, заставив на секунду замереть в нерешительности. Что, если она права? Что, если в этом мире еще остались те, кто готовы были бы помочь мне, принять меня такой, какая я есть? Но я прогнала эту мысль. После смерти Эдварда, после моей смерти и моего второго рождения – я не могла больше позволить себе верить в сказки.

      – Ошибаюсь? Кто ошибается – это они, Бэт. Они убили меня. А теперь, когда я встала из гроба, я докажу, что имеют дело не с жертвой, а с хищником.

      Моя подруга провела рукой по лицу, словно