Гришенька. Дарья Вакорина

предались сну.

      Аксёнов, несмотря на то, что долго не мог расслабиться, спал в итоге, от усталости, достаточно безмятежно. До тех пор пока рот не показался слишком влажным. Юноше показалось, будто губы его были в меду, будто всё это происходит во сне, но от слишком реалистичных ощущений он потихоньку начал пробуждаться.

      Григорий лишь слегка приоткрыл глаза и сумел заметить только плавно удаляющуюся фигуру вдалеке. Или это только кажется? В любом случае ничего не разобрать в этой темноте. Так юноша вновь предался сну до рассвета.

      А утром они спокойно продолжили путь. Обошлось даже почти без словесный перепалок, инициируемых Мишей. Обе имевшиеся лошади спокойно отстукивали копытами по дороге, а Григорий на этот раз устроился позади Вдовина, раз за разом вспоминая те странные ночные ощущения. Юноша даже не знал, краснеть ли ему от этих воспоминаний или нет? Признаться, ощущение тогда показалось тягучим и приятным, но как поделиться им с окружающими? И стоит ли?

      – Гриш! Гриша-а! – дозывались его в это время на земле.

      Аксёнов тотчас отнял руку от успевшей потеплеть щеки и сфокусировал взгляд. Мишель размахивал руками, стараясь наконец обратить на себя внимание.

      – Да? – прочистив заранее горло, подал голос Григорий.

      – Гриша, спой! – задорно продолжал Смирнов, подъезжая ближе, – а то невесело как-то в тишине ехать. Господин твой новый друг, видно, не шибко разговорчив.

      – А неужто ты и впрямь со мною пытался говорить? – неожиданно ответил на нападки Фёдор стройным ровным голосом.

      Смирнов не был к такому готов, поэтому тут же позабыл, как задираться, и поумолк. Аксёнов же, не желая вновь распалять конфликт своих товарищей, затянул незамысловатую песенку:

      – Ты воспой, ты воспой в саду, соловейко,

      Ты воспой, ты воспой в саду, соловейко.

      Ох, я бы рад тебе воспевать,

      Ох, я бы рад тебе воспевать.

      – Во-от! – подхватывал Мишель, – теперь совсем другое дело!

      – Потерял, растерял я свой голосочек,

      Потерял, растерял я свой голосочек.

      Ох, по чужим садам летая,

      Ох, по чужим садам летая, – продолжал юнкер.

      Гриша пел затейливо, всякий раз на окончании фразы ещё больше утончал свой голос, имитируя совершенно женскую манеру исполнения, что не могло не позабавить остальных. И Вдовин не смог не улыбнуться, признавая, что идея у Смирнова была хорошая.

      Глава 28

      Чуть ли не до вечера в коем-то веке молодые люди ехали, не подравшись. Григорий старался развлекать каждого разговорами. С кем о совместных скитаниях, с кем о прошедшем детстве.Свой словесный пыл Мишель тоже поумерил, как только в первый же раз за сегодня получил отпор, а Федя в свою очередь прекратил стыдливо прятать глаза, чему несказанно рад был и Аксёнов.

      – Значит, в Москву вернуться ты боле не боишься? – мягко спрашивал Вдовин, стараясь чуть обернуться назад.

      – Да, – без задержек признался Аксёнов, – я знаешь что подумал, Федь…

      Притихли