Колодец душ. Елена Садыкова

меня уже не было сил ни сердиться, ни удивляться.

      – Он сказал, что надо уезжать.

      Алка пожала плечами и равнодушно вытянулась в кресле.

      – Пока тебя не было, я позвонила тебе домой, надо было проверить, справляется ли Маргарита с твоими мужчинами.

      – Маргарита? С мужчинами? У меня только один дома, потому что сын уехал куда‑то с классом путешествовать. Остался муж.

      – Ошибаешься. У тебя дома теперь два мужа. Господин Федоров пожаловал. Твой собственный муж не справился с управлением и попросил у меня Маргариту.

      – Федоров – это медицинский магнат?

      – Он самый. И теперь у вас дома настоящий штаб, по крайней мере, так сказала Маргарита.

      – Что еще донесла твоя фрау Маргарита?

      – Что незнакомые люди приходят в дом, не считаясь с распорядком дня хозяев, и даже не надевают гостевые тапочки.

      – И что?

      – Нас там никто не ждет. Так что можно пуститься в путешествие по Тибету.

      Алексий уже стал в нашем номере чем‑то вроде мебели, которая сама приходит и занимает мое кресло.

      – Я за путешествие!

      Я опустилась прямо на кровать ввиду отсутствия третьего посадочного места и простонала:

      – Можно, я буду путешествовать во сне? Мы двое суток не спали, и я даже думать сейчас не хочу о том, чтобы куда‑то ехать.

      К моему удивлению, Алка меня поддержала.

      – Выезжать из гостиницы мы не будем. Страна маленькая, на Кайлас мы не планируем, так что почти все святые места в пределах досягаемости. Будем утром выезжать, а к ночи возвращаться.

      Алексий стал серьезен:

      – Может, лучше вернуться домой?

      Алка только фыркнула на его слова.

      – А зачем? Мы здесь еще не все видели.

      Недоброе предчувствие поползло по моему позвоночнику и застряло где‑то в области лопаток. Алексий, вторя мне, процедил:

      – Не зря меня предупреждал шеф, чтобы мы не совались куда не надо.

      Я упрямо покачала головой. Алка напряглась:

      – Этот жест мне хорошо знаком. Надо готовиться к худшему?

      18

      В огромном пустом зале монастыря было тихо. Солнце давно ушло за горизонт, и темнота быстро запутала все вокруг. Чуть слышно было, как гремели на монастырской кухне последние кастрюли, как вешали молодые монахи, дежурившие на кухне, огромные чайники на крюки и выметали сор из закопченной временем кухни. Постепенно все стихало, все приготовления к праздничной раздаче простых монастырских угощений близились к концу, и монахи, зевая, расходились по своим комнатам.

      Невысокий пожилой мужчина, одетый в темно‑бордовую монашескую тогу, молча стоял у алтаря, подняв голову вверх и тщетно всматриваясь куда‑то. Темные колонны рядами уходили в потолок и терялись в вышине монастырских сводов. Шаги, гулко отзываясь в пустом зале для молитв, прервали его размышления. Темная худая фигура в сером монашеском одеянии медленно приближалась к тусклому светильнику у алтаря.

      – Не