Грязные игры. Часть вторая. Мятеж полосатых. Вячеслав Юрьевич Сухнев

дела. Кому-то очень хочется, чтобы в потоке дезы и спекуляций потонула достоверная информация – ведь наши будущие Пиночеты не застрахованы от ее утечки.

      Генерал помолчал, глядя в окно, и тихо, тяжело сказал:

      – Однако эту достоверную информацию выловили и систематизировали. А делиться ею там, – он ткнул в потолок, – мы ни с кем не собираемся. Надеюсь, друзья, вы понимаете почему… Можно было бы и не говорить того, что скажу. Приказ отдал – и вперед! Но я вас давно знаю, верю вам и хочу, чтобы до конца поняли всю серьезность положения в стране. Вы знаете, что к нынешнему режиму многие в нашей конторе относятся, скажем так, без особого восторга. Однако с этим режимом работать можно. И нужно. Убеждая его прежде всего в необходимости эволюционного пути выхода из тупика. Подталкивая, если хотите, режим к эволюции. А Пиночеты бредят революцией, хотя любой здравомыслящий человек понимает: никакой революции, ни железной, ни бархатной, Россия уже не выдержит. Общество и так расколото. Революция расколет территории. И тогда красный Воронеж пойдет походом на белый Тамбов. Или наоборот. Главное, что пойдет. А теперь прошу к столу.

      Он разложил на столе фотографии.

      – Качество неважное. Но узнать кое-кого можно. Верно?

      – Можно, – кивнул Седлецкий. – Это же Ткачев! А с ним кто?

      – Рваный, – отозвался Акопов. – Гиви Рваный.

      – Точно, – кивнул заместитель начальника Управления. – Командующий Отдельной армией и вор в законе в дружеском застолье. Под икорку с балычком гуторят… Гиви Рваный контролирует кавказскую оружейную мафию. Ладно, смотрим дальше.

      – И этот знаком, – показал Седлецкий. – Фамилию не помню.

      – Заместитель командующего Московским округом ПВО генерал-майор Антюфеев. Запоминай, Акопов! Это твой пасомый. Будешь отслеживать его контакты вне Москвы.

      – А здесь – Калиниченко, – подал голос Мирзоев. – Начальник штаба Девятнадцатой армии. Пьяница. С ним в обнимку Погосян – он командует боевиками в Карабахе.

      Минут через десять, насмотревшись фотографий, Седлецкий задумчиво сказал Савостьянову:

      – Не понимаю, Юрий Петрович, чем вызван переполох… Это же пешки! Они сроду не принимали самостоятельных решений. И никогда этому уже не научатся.

      – Ошибаешься, Алексей Дмитриевич. Это не пешки, а командиры средней линии. Центурионы, если вспомнить историю Древнего Рима. Люди с лампасами. Полосатые штаны…На них замыкается приказ, и с них начинается его исполнение. Смелый, инициативный командир… Инициативный в рамках приказа, разумеется! Он обеспечивает три четверти успеха боя. А ты говоришь – пешки…

      – Выходит, товарищ генерал-майор, над нашими центурионами есть и консулы с проконсулами, люди, у которых шире полосы на штанах? – спросил Акопов. – Ведь приказы, которые отдаются в центурии, должен кто-то подписать!

      – Верно мыслишь, Акопов. Знаешь историю, молодец… Есть и консулы. Но ими займемся потом. Когда не останется тех, кто может выполнять приказы. Понимаю, нестандартное решение.